— Да нет… Кольки дверь, у него там постоянно окно открыто, сквозняк гуляет. Сквозняком дверь закрыло…
Женщина указывала на дверь слева от себя, но Шмелев тем не менее все же спросил номер квартиры. И, получив ответ, нажал на клавишу звонка.
— Колька уходил, я видела… — подсказала женщина. — Вернее, слышала шаги по лестнице. Быстро шел… Я смотрю, дверь открыта, Егор лежит… Ужас-то какой! Такой приличный молодой человек!.. Я жене его позвонила, не знаю, что Галочке сказать. Там такая любовь!..
— Кто такой Колька? — отмахиваясь от лирики, резко спросил Шмелев. — Сколько лет, чем занимается?
— Да лет сорок уже… А чем занимается? Да пьет!.. Как жена умерла…
— Крепко пьет?
— Да, закладывал крепко… Егор его жалел, денег ему одно время давал, думал, горе утихнет, Колька успокоится, да куда там!
— Одно время давал! Сейчас не дает? Колька злится? — Шмелев ликующе глянул на Колодина.
Дескать, учись, как надо работать. Группа еще не подъехала, а он уже убийство раскрыл.
А группа задерживалась, зато появился Колька. По лестнице поднимался медленно, с достоинством, в руке бутылка. Клетчатая рубашка заправлена в старые мешковатые джинсы, кроссовки также не первой молодости, шнурки развязаны, но мужчина этого не замечал. Он очень плотно сжимал губы, пытаясь изображать невозмутимость. Но взгляд беспокойный, дрожащий. Шмелев громко хлопнул в ладоши, глядя на него. Мужчина вздрогнул, едва не выронив бутылку.
— Гражданин Геннадьев? — грозно спросил он.
— Да, я! — раскис Колька.
Лет сорок ему, но выглядел старше, если судить по лицу, на лбу морщины, под глазами «паутина». А если по фигуре, то младше. Вроде бы и любитель выпить, а фигура спортивная, поджарый, мышцы в тонусе. И руки сильные. А состояние похмельное, перегаром за версту разило.
— Где были, гражданин Геннадьев?
— Э-э…
Колодин смотрел на кроссовки. На улице сухо, подошвы всего лишь пыльные, но в одном месте земля налипла и мелкий мусор.
— Если можно, поднимите ногу, — вежливо попросил Макс.
— Зачем? — настороженно глянул на него Геннадьев.
— Спиной к нам, руку на перила, ногу назад. Как в армии, на утреннем осмотре.
— Некогда мне! — глянув на бутылку, мотнул головой мужчина.
— Спиной ко мне! — вцепился в мужчину Шмелев.
Он церемониться не стал, схватил его за плечи, повернул к себе спиной и заставил поднять правую ногу. А на краю подошвы липкое пятно с прилипшим к нему мусором.
— А вот и кровь!.. Гражданина Кашканова!..
От ужаса Геннадьев дернулся, бутылка все-таки выпала из руки, с глухим плотным звоном разбилась. Но Шмелев лишь засмеялся.
— На счастье!
— Не убивал я Егора! — чуть не заплакал от страха и безнадеги Геннадьев.
— А кровь?
— Ну, наступил…
— После того как убил?
— Да нет… Выхожу из квартиры, смотрю, дверь открыта, захожу, а там Егор… Ну, я подошел… Вдруг он жив!.. А он мертвый!
— Дверь настежь?
— Да нет, приоткрыта…
— Ты к нему за деньгами шел?
— Ну-у…
— А он тебя послал!.. Ты его за это и убил!.. Где нож? — громко, будто гавкнул, спросил Шмелев.
— Так не было у меня ножа! — Геннадьев вжал голову в плечи.
А Макс, взяв его за руку, осмотрел пальцы, ладонь, но пятно, похожее на след крови, нашел только на манжете рубашки. Пятно совсем свежее.
— Деньги у Кашканова брали? — спросил он.
— Деньги брал!.. — закивал подозреваемый. — Из бумажника!.. Всего тысячу!.. Он уже мертвый был!.. А бумажник я вернул на место!
— А кто его убил?..
— Да не знаю я!
— Не знаешь?.. А я знаю! Убил соседа и убежал… Или просто побежал? Нож прятать!.. Где нож? — рыкнул Шмелев.
— Да не было у меня ножа!
— В наручники его! И в отдел!.. — распорядился Шмелев. — Одежду и обувь на экспертизу! — немного подумав, добавил он.
Геннадьева увезли, а группа так и не подъехала.
— Не спешит Филатов! — с торжествующей усмешкой бросил Шмелев. — Знает, что после меня здесь уже делать нечего!
— Нечего, — кивнул Колодин.
Он смотрел на покойника, его интересовало положение трупа. Хотелось знать, как все происходило. Входная дверь открывалась внутрь, хозяин переступил порог, хотел запереть ее, повернулся и увидел постороннего. Возможно, это был вор, который не успел уйти. Встал за дверью в надежде ускользнуть, а может, караулил Кашканова. Если последнее, то преступник дождался своего часа.
В момент покушения Кашканов стоял полубоком к выходу. Возможно, он попытался вернуть дверь в прежнее положение, чтобы закрыться от ножа, но преступник блокировал ее левой рукой, а правой провел удар. Ударил похоже под прямым углом — сильно, мощно, как настоящий профессионал.
Геннадьев мог ударить, но вряд ли он стал бы прятаться за дверью. Для этого ему понадобилось бы как минимум тайком проникнуть к соседу. Но с какой целью? Обнести квартиру? Но так он мог просто позвонить в дверь, дождаться, когда Кашканов откроет, и пырнуть его ножом. Но тогда кровь у него осталась бы не только на рубашке, но и на пальцах, под ногтями. Впрочем, руки он мог вымыть, но будет экспертиза, возьмут смывы с рук, срезы с ногтей.
— И зачем вообще убойный отдел нужен? — не унимался Шмелев.
— Вот я и говорю.
— Что ты говоришь? — в ожидании подвоха сощурился майор.
— Зачем нам группа, если мы уже преступника задержали?.. Я пройду? — Колодин указал в глубину квартиры.
— Зачем?.. Пэпсы и без нас там натоптали.
— Ну и натоптали, все равно же убийца задержан.
— Ну да.
Максим переступил порог, осторожно обогнул труп, зашел в гостиную. Порядок в доме, чувствовалась женская рука, стекол в створках шкафа почти не видно — настолько чистые. Безделушки на полочках всякие стоят: статуэтки фарфоровые, корзинки с пластиковыми цветами. И фотография на открытой полке лежит — изображением вниз. Максим осторожно поднял рамку со снимком — семейная фотография. Знакомая молодая женщина в обнимку с Кашкановым, веселые, счастливые, вроде бы в объектив смотрят, а видят друг друга. В ушах прозвучал восторженно трагический голос свидетельницы: «Там такая любовь!..»
И тут же заговорил Шмелев.
— Ну что ты там все лапаешь, капитан!.. Нож искать надо! Давай, пойдем!
— Какой нож?
— Во дает! Чему вас там в убойном учат? Орудие убийства нужно искать! Сказать для чего?
Колодин молча вышел в прихожую, нагнулся над трупом, приподнял мятую полу пиджака. Так и есть, ткань с внутренней стороны пропитана кровью.
— Убийца нож вытер, — сказал он.
— И что?
— Нож он унес с собой.
— Зачем?
— А затем на ноже потожировые следы могли остаться, с генетическим профилем. Или запаховый след… Впрочем запаховый след и так остался, у трупа и у фотографии…
— У фотографии? — Шмелев смотрел на Макса как на чокнутого.
— Свинцов здесь был, фотографию своей бывшей с новым мужем увидел. Не понравилось. Фотография стояла, а он ее положил.
— Кто такой Свинцов?
На