– Это вы верно заметили, – согласилась Селиванова. – Я тоже долго удивлялась, почему у них так. Я помню родителей Олега, мы же все вместе тогда жили. Правда, отец у него умер года через два после рождения Аллы – он тогда болел. А мать вроде бы недавно, как мне дочь говорила. Так вот, они тоже недоумевали: вроде бы воспитывали обоих детей одинаково, а они такие разные получились.
– Ну, они же разные люди, не могут быть одинаковыми.
– Конечно, не могут, но все равно у детей, выросших у одних родителей, нет-нет да промелькнет что-то общее. А Игорь и Олег были только внешне немного похожи. Но характер и привычки разные.
– Человек – главная загадка природы, – заметил оперативник.
– Это верно.
– Скажите, Вера Дмитриевна, а когда вы последний раз видели вашу дочь?
– В июле, когда она приезжала сюда последний раз.
– А сами к ней ездили?
– Редко. Не всегда есть возможность, да и здоровье…
– Когда навещали ее?
Собеседница помолчала.
– После майских праздников, – ответила она.
– И больше не приезжали?
– Нет.
– Спасибо вам, Вера Дмитриевна, за разговор, – Шумов встал. – Больше не буду отнимать у вас время.
Женщина кивнула и встала с дивана, чтобы его проводить. Когда Женя уже взялся за ручку двери, она позвала его:
– Товарищ лейтенант, подождите!
– Что такое, Вера Дмитриевна? – обернулся лейтенант.
Селиванова как-то обреченно и тоскливо смотрела на него.
– Пожалуйста, расскажите, что с Аллой. Вы ведь не просто так про нее спрашивали.
Оперативник молчал. Он не решался это сделать лишь из жалости к этой измученной и больной женщине.
– Расскажите, – повторила собеседница. – Я ведь ко всему готова.
Шумов вздохнул и собрался с духом.
– Аллу Селиванову подозревают в убийстве своих родных, – только и смог сказать он и вышел в подъезд.
Обратно Женя возвращался в довольно мрачном расположении духа. Причиной была не только его последняя сказанная Вере Дмитриевне реплика. То, что он узнал о ее дочери, навело его на довольно неприятные мысли, связанные с семейно-родственными отношениями. Лейтенант проводил параллель со своей семьей, с семьями своих друзей и знакомых. Да, не везде все идеально и гладко, где-то, у кого-то, с кем-то могли быть натянутые отношения. Но эти Селивановы… Как будто собрали в одну кучу абсолютно чужих друг другу людей и заставили жить вместе. Да и главный инженер тоже хорош. Новую семью завел, на старую плюнул с высокой колокольни. Ладно, бывшая супруга, всякое бывает. Но дочь? Этого оперативник тоже не понимал. Да, и алименты платил, и с институтом помог. Но все это выглядело как снисходительные жесты щедрости барина бедному родственнику. А ведь дети-то всё чувствуют. Порой даже лучше взрослых. И чему тогда удивляться, если ребенок собственного отца возненавидел до такой степени, что пошел на столь кровавое преступление.
Здесь мысли Шумова переключились. Незадолго до убийства старшего Селиванова Алла с ним поссорилась. Притом до такой степени, что поливала его грязью и не скрывала своей злости. Что же у них там произошло? Что скандал – понятно, но что было причиной? Может, девушка решила попросить денег или помощи в чем-то, а отец в очередной раз отказал? Причем отказал в очень жесткой и обидной форме. Скорее всего, так оно и было. Точно рассказать об этой ссоре могли бы только ее участники. Один из них, правда, сейчас уже мертв, но вот Алла жива и здорова. Значит, у нее и надо спрашивать.
В отдел Женя вернулся уже днем. Вадим сидел за своим столом и увлеченно что-то писал. Увидев напарника, он обрадовался.
– О, вот и ты, – улыбнулся он. – Как поездка?
– Ну, если честно, по-всякому, – признался лейтенант. – А у тебя тут как?
– Тоже кое-что есть, – хитро подмигнул Куликов. – Но давай сначала ты расскажешь, а потом уже я.
– Не вопрос.
Шумов подробно доложил о ходе своего визита в Ковылин. Старший лейтенант внимательно слушал, крутя в руках ручку.
– Значит, ссора, – задумчиво проговорил он.
– Мать Аллы предполагает, что так.
– Скорее всего, она права. Потому что у Аллы с отцом и так отношения были натянутые.
– Селиванова сказала, что дочь могла попросить у отца денег или помощи в чем-то, а он ее послал.
– О чем и речь. А теперь, Женя, я тебе тоже кое-что интересное расскажу.
И оперативник рассказал о беседе с приятелем Аллы и обо всем, что узнал от него.
– Значит, Алла пошла на это дело не одна, – сказал Женя, когда напарник закончил свое повествование.
– Да это и так ясно, – заметил Вадим. – Старший Селиванов – не гномик, которого можно уложить одним тумаком в лоб. Чтобы с ним справиться, надо быть физически сильным. И такой человек у нашей студентки имелся.
– Ее ухажер.
– Он самый. Я его лично не видел, но, как его описали участковый и этот Петя Егорушкин, он парень высокий и крепкий. И наверняка физически сильный. Такой вполне мог одолеть человека комплекции старшего Селиванова.
– Что о нем известно? Ну, кроме комплекции и имени?
– Не очень много. Только то, что живет где-то в тех же краях, где вся эта развеселая компашка собирается. Но это узнать можно. Есть в их компании некий Серега Баранов. Так вот, этот Дима учился с ним в одной школе, возможно, даже в одном классе, и они старые приятели.
– Да, узнать будет несложно. Так что займись им. Очень уж хочется побеседовать с этим юношей про его зазнобу.
– Вадим, а ты еще сказал, будто этот Дима на какое-то, кхм, дерьмо из-за Аллы пошел.
– Ну, это сказал не я, а Петя. И чует мое сердце, это именно то, о чем я думаю.
– Я подумал об этом же, – улыбнулся лейтенант.
– Хорошо, когда мысли совпадают, – тоже улыбнулся Куликов.
– Аллу пока не трогаем?
– Пока нет. Мы можем на сто процентов быть уверенными, что это она организатор преступления, но, пока прямых улик не будет, арестовать ее не можем. Браслетик тот, что у младшего Селиванова нашли, тоже не бог весть какая улика. Мало ли кому он мог принадлежать и у кого имя начинается на букву А. Вот если бы были хотя бы показания ее сообщника…
– И ты думаешь, что им является тот самый Дима?
– По всем параметрам подходит. И с папашей справился, и с мачехой. Вот только зачем пацана было по голове бить, этого я не пойму.
Шумов кисло усмехнулся:
– А я вот не пойму, как можно в своей разнузданной жизни винить родную мать.
– Это ты про Аллу?
– Про нее. Мне