– И опять те же яйца, только в профиль, – резюмировала она.
– Ну… насколько я помню тебя в тот период, ты тоже вела себя… как эдакая… – Мария подбирала образ поярче, – … блядь по-монастырски. Вспомни: у вас в гостях постоянно тусовались твои поклонники. Вели с твоим мужем умные пацанские беседы об устройстве мира, об экономике и прочих очень мужских вещах. Но при этом никто из них не скрывал, что страстно мечтает оттрахать тебя на вашем же супружеском диване. А твой муж делал вид, что он далёк от примитивной ревности и что ему нравятся ваши «высокие, выс-с-сокие» отношения.
– Что, прямо так вот и было? – искренне удивилась Альбина. – А я как-то этого не помню…
– Да было, было… – заметила Мария. – Но это сейчас неважно. Вывод-то какой напрашивается?
– Какой, какой… Не осталось нормальных мужиков! Вот и весь вывод.
– Зашибись! – подытожила Мария.
А Альбина в итоге сделала для себя несколько важных открытий.
Открытие №1: все избранники Альбины имели черты, сходные с чертами характера её отца. Все были обаятельными, симпатичными, притягивали женское внимание и сами активно интересовались женским полом.
Открытие №2: в браке Альбина каждый раз повторяла схему, по которой жила её мать: все заботы и тяготы тащила на себе, а от мужей ждала прежде всего денег.
Открытие №3: Альбина не простила своего отца за то, что он изменял матери.
– И что мне делать с этими открытиями? – спросила она.
– Давай разбираться дальше, – предложила Мария. – Когда ты не можешь чего-либо простить другому человеку, что при этом чувствуешь?
– Убить хочется.
– Бывает. А что ещё?
– Обидно. Злюсь. Ненавижу, – перечисляла Альбина. – Что ещё? Хобот оторвать… кастрировать.
– Это всё понятно. А вот здесь что? – старательно наводила Мария подругу на мысль, прикладывая ладонь к её груди.
– Что… что? Я не понимаю… – бормотала та раздражённо.
Альбине явно неприятно было углубляться в эту область, она начала разыгрывать сценку под названием «их бин тупой».
– Обидно, злюсь, ненавижу, убить хочется – всё это называется боль, – наконец подсказала Мария.
У Альбины задрожали губы.
– Ну да, чёрт возьми! Мне больно… Больно! – призналась она. – Мне всегда было обидно, что отец больше времени проводил не дома, а где-то с другими людьми, с другими женщинами. Мне было больно, когда я слышала, как ночью в подушку плакала мама. И тогда я ненавидела всех тёток в мире за то, что они отвлекают моего папу от мамы, от меня и братьев.
– И чтобы в твоей жизни не было больше этой боли, ты приняла какое-то важное решение, – подсказала Мария. – Что ты решила?
– Я решила, что буду самой красивой, самой модной, самой привлекательной, чтобы все мужики смотрели только на меня. Я никогда не стану «кошёлкой»! Я должна быть самой-самой… чтобы никто просто не мог устоять!
– Тебе это удалось, – согласилась Мария. – Где бы ты ни появилась, всё мужское внимание тут же концентрируется на тебе. Ты играючи влюбляешь в себя мужчин. И что же дальше?
– А что дальше? – переспросила Альбина.
– Ну, влюбила ты в себя всех окружающих, от менеджеров своего агентства до самых «жирных» рекламодателей. В результате твои менеджеры всю энергию тратят не на работу, а на привлечение твоего внимания, только чтобы ты как можно дольше была с ними. А рекламодатели воспринимают тебя в первую очередь как престижную женщину – украшение компании, завидную подругу, с которой приятно покрасоваться в дорогой иномарке или на горнолыжном курорте, а не как бизнес-леди, с которой можно вести производственные дела. Своим стремлением обаять и соблазнять ты своим бизнес-партнёрам весь прицел сбила. По-моему, всё это смахивает на месть, – подытожила Мария.
– Месть?! Это я так мщу мужикам?..
Альбина была явно озадачена этим новым открытием.
– Мстишь, – подтвердила Мария, – и «мстя» твоя страшна. Сама же только что сказала: «Я решила, что буду самой красивой, самой модной, самой привлекательной, чтобы все мужики смотрели только на меня». И вообще, у меня складывается впечатление, что и своё рекламное агентство ты зарядила только для того, чтобы отомстить бывшим мужьям, доказать, что ты круче их, круче мужчин.
– Когда про тебя постоянно говорят «дура набитая, блондинка, что с неё взять!», поневоле начнёшь доказывать, что ты не дура.
– Ты не дура. Хотя и блондинка, – сказала Мария. – И ты доказала, что способна на многое. Пока твои бывшие мужья плакались в жилетку своим новым сердобольным возлюбленным, ты зарабатывала на жизнь себе и ребёнку, не побоялась сменить работу, с нуля организовала собственный бизнес. Проблема только в том, что всё это ты делала не для себя любимой, не для своего удовольствия, а только для того, чтобы утереть нос гадким, злым дядькам. Понимаешь? Только из мести. А у такого проекта нет перспективы. Все силы у тебя ушли на месть, а сил на жизнь не осталось.
– И что мне теперь делать? – проворчала Альбина. – Полюбить свой бизнес? Или прикрыть эту лавочку к чертям собачьим?
– Это ты сама решишь. Но я предлагаю тебе для начала простить своего отца за все обиды и простить себя за месть. Простить по-настоящему.
– Да я его давно уже простила! – заспорила Альбина. – Когда я про его диагноз узнала, я всё ему простила!
– Может быть. Но тогда почему ты сейчас так злишься, когда говоришь об отце?
– Да не злюсь я!
– Да неужели?! – съехидничала Мария. – Хватит врать-то…
Альбина насупилась, но через минуту согласилась с подругой. И спросила, как ей простить отца по-настоящему. Тогда Мария предложила ей специальный вариант формулы прощения. Многие известные психологи предлагают использовать это упражнение как базовое. Вариант формулы прощения от Марии состоит из трёх частей. Но прежде чем проговаривать эту формулу, необходимо прописать текст формулы на бумаге.
Наше сознание – такая заботливая вещь! Как только ты начинаешь вспоминать что-то болезненное, например свои обиды, сознание тут же начинает защищать тебя от боли. Ты путаешься, тупеешь, забываешь элементарные слова и понятия и т. д. Поэтому будет лучше, если сначала прописать всю формулу прощения на бумаге, а уж потом читать её вслух.
В Альбинином варианте это звучало так.
Часть 1. «Я прошу прощения…»
Я прошу прощения у своего папы Григория Сидоровича за то, что осуждала его за измены.
Я прошу прощения у своего папы Григория Сидоровича за то, что злилась на него за недостаток внимания ко мне и братьям.
Я прошу прощения у своего папы Григория Сидоровича за все негативные мысли и чувства по отношению к нему.
Я прошу прощения у себя самой за то, что осуждала своего папу.
Я прошу прощения у себя самой за все обиды, негативные мысли и чувства по отношению к моему папе.
Я прошу прощения у Бога за свои обиды, негативные мысли и чувства по отношению к моему папе.
Я прошу прощения у Жизни за свои обиды, негативные мысли и чувства по отношению к моему папе.
Прописать этот нехитрый текст оказалось не так-то просто! Первое, на чём подорвалась Альбина, было слово «папа». Альбина не могла его выговорить, не могла написать. Её всё время тянуло как-нибудь заменить это слово или исказить его. «Папа» – «папенька», «папаша», «папка», «батя», «батюшка», «папец», «родитель»… Кажется, Альбина перебрала тогда весь ряд возможных производных от этого слова. Второй миной оказалось отчество Альбининого отца – она всё время его забывала. И даже когда имя-отчество своего отца она написала в тетради, оказалось, что именно эти два слова она плохо видит! Это верный признак того, что боль, связанная с обидами на отца, сильна и глубоко въелась в душу.
Часть 2. «С любовью и благодарностью я прощаю…»
С любовью и благодарностью я прощаю своего папу Григория Сидоровича за то, что он изменял моей маме.
С любовью и благодарностью я прощаю своего папу Григория Сидоровича за недостаток внимания ко мне и братьям.
С любовью и благодарностью я прощаю