Глава 77
Понедельник стал Первой королевской традицией… в первый день недели, я теперь посещал полигоны. Учитывая их отдаленность, я использовал для этого борта своей личной эскадры, благо там теперь были и дирижабли, и самолеты, и автожиры. (Я создал Секретный Авиационный комитет, где все специально отобранные техники и инженеры носили высокие чины и занимались ремонтом, техническим обслуживанием и аналитикой эксплуатации, дабы продлить как можно дольше житие авиатехники не присущей этому веку).
Сегодня инженер-адмирал Королев предъявлял свои новые разработки, сделанные на основании моих некоторых предложений. Это были самоходные ракетные установки малого и большого калибра с паровыми катапультами пуска. Две малых СУУР-м (самоходных установки управляемых ракет), несли по три ракеты с пятидесятикилограммовыми боеголовками. Учитывая стоимость систем радионаведения, эти системы выпускались ограниченными сериями и поступали на вооружение егерей и полевой жандармерии, для поражения точечных приоритетных целей.
Большие СУУР-б представляли стандартную корабельную ракету, заключенную в контейнер на самоходной платформе, обе платформы имели паровые пусковые катапульты. К каждой установке прилагались «зарядные передки», тоже естественно на паровой тяге. Эти установки проходили по рангу Артиллерийского Резерва Королевской Ставки и входили в отдельный дивизион, подчинявшийся непосредственно Ставке.
С перезарядкой в море ничего не получилось, но систему контейнерных пусков применяли теперь и на кораблях ракетоносцах, где вдобавок увеличили число ракетных шахт до двух дюжин. Большие ракеты подразделялись теперь на морские, с пороховыми стартовыми ускорителями и сухопутные под паровую катапульту.
Паровые катапульты на море решили не применять, ввиду технологических сложностей и опасности в усложнении паропроводов.
А новая большая война потихоньку набирала обороты…
Османы завязли в Греции, где у греческой армии появилась достаточно мощная артиллерия мы (естественно за денюжку малую) сплавляли грекам трофейные корабельные пушки из призов.
Мамлюки объявили об независимости Египта, разбили турецкие войска у Суэца и отправили корпус в Палестину. И независимость, и Палестинский рейд были инспирированы и проплачены еврейскими купцами, которых после буллы Папы Римского, стали активно вытеснять из Европы, причем активно при этом грабя. И теперь у Совета Иудейских Общин, воспылала идея о возвращении на Землю Обетованную. Мой Тайный Приказ тоже внес свою лепту в Библейскую ситуацию, вернее почерпнул от оной… Когда Иудейски Шейлоков изгоняли из Европы все кто был им должен, естественно их простили, но пейсатые кредиторы оказались умнее чем думали их хитромудрые должники, ибо на хитрый афедрон, сам знаете, что бывает с винтом. С винтом тут были Тамплиеры, которые в свое время организовали сеть тайных финансовых страховых контор, которые уцелели и после разгрома Ордена бедных рыцарей Христа. Эти конторы за гроши страховали кредиторов, гарантируя при благоприятных условиях возврат половины долга. И теперь еврейские купцы попросили тамплиеров, которых вроде бы и не было, дать ход данным страховкам, а учитывая то, что у моих тайных соколов возможности к «благоприятным условиям» были больше чем у кого бы то ни было, тамплиеры за три четверти своей доли, переуступили Объединенному Тайному Приказу (так теперь назывался комплекс моих секретных служб) этот пакет контрактов. И процесс, как говориться пошел…
Боевые пятерки, состоящие из трех боевиков СМЕРШ, ликтора Багряной палаты и сотрудника Посольского секретариата отправились шерстить должников фарисеев (операция называлась «Фарисей»). Больше всего должников оказалось в германской мозаике мини-государств и во Франции. Как сказал представитель Совета Иудейских Общин: «Деньги есть у любого должника, ведь о брал их в долг». Ликтор Багряной палаты, ярый пушкинист в прошлом и записной полиглот, за что и был переведен в Международный отдел Багряной палаты, по памяти прочитал в своем переводе на немецкий отрывок из «Скупого рыцаря»:
Тут есть дублон старинный… вот он. Нынче
Вдова мне отдала его, но прежде
С тремя детьми полдня перед окном
Она стояла на коленях воя.
Шел дождь, и перестал, и вновь пошел,
Притворщица не трогалась; я мог бы
Ее прогнать, но что-то мне шептало,
Что мужнин долг она мне принесла
И не захочет завтра быть в тюрьме.
А этот? этот мне принес Тибо —
Где было взять ему, ленивцу, плуту?
Украл, конечно; или, может быть,
Там на большой дороге, ночью, в роще…
Младший советник Римус восхитился и спросил не еврей ли автор. Ну а когда ликтор рассказал ему не написанную еще историю Шейлока и фунта живого мяса в залог, Римус поцеловал ему руку и ликтор стал для него непревзойденным авторитетом.
А по Европе прошла война слухов о неких таинственных мстителях жадным должникам, причем без особой конкретики, но с жутким флером…
Глава 78
Барон фон дер Гляйвиц цур Пинкель, считал себя очень умным и предусмотрительным человеком и в этот раз он тоже вовремя подсуетился… Дело в том, что его давний приятель по монастырской школе, служивший в Страже Конгрегации, по секрету (ну и по пьянке естественно) рассказал о булле Папы о иудейских ростовщиках и менялах, ну и барон сразу сделал определенные выводы и произвел несколько срочных займов, под залог земель и замка, причем несколько раз, а когда пошел исход иудеев из германских земель и к нему рыпнулись было кредиторы, их спустили с лестницы, а жаловаться им казалось, вроде было уже некому, но через несколько месяцев среди ночи, в спальне барона зажглись потайные фонари и он увидел в их свете двух спеленутых служанок согревавших ему постель и зловещие черные фигуры без лиц, с чернокрасными шевронами в виде перекрещенных меча и топора. Барону предъявили счет на двадцать шесть тысяч золотых марок и долговые расписки от трех заемных контор. Одного расплющенного мизинца на левой руке и вырванного коренного зуба хватило на то, что бы барон выгреб заначку, вкупе с драгоценностями жены (которая к счастью была в отъезде) и подписал документы на передачу Приморского банка Вольного города Гамбурга части своих земель, причем бумаги эти были уже заверены местным герцогским нотариусом, а еще через месяц к барону в поместье явился герцогский коадъютор и предъявил