Как и Эпиктет, он питал явное отвращение к богачам и разврату их денег. Поэтому он любил насмехаться над ними. Один из очевидцев рассказывает, что однажды Мусоний присудил тысячу сестерций шарлатану, выдававшему себя за философа. Когда кто-то вмешался и сказал, что этот человек - лжец и недостоин такого подарка, Мусоний развеселился. "Деньги, - ответил он, - это именно то, чего он заслуживает".
Можно подумать, что после двух мучительных изгнаний Мусоний будет некоторое время лежать на дне. Сенека или Цицерон наверняка так бы и поступили. Рим находился в состоянии колебаний и страха - за Гальбой в течение нескольких месяцев должны были последовать еще три императора, - но Мусоний не пытался скрыть то, что считал правильным образом жизни и действий.
Фактически, весь его подход заключался в том, чтобы быть безразличным к тому, кто находится у власти.
В последние дни правления Вителлия, когда нависла угроза похода армий Веспасиана на Рим, Мусоний согласился выступить в качестве эмиссара, чтобы предотвратить конфликт. Его партнер по миссии, Арулен Рустикус, которому Тразея в своих последних словах посоветовал подумать, каким политиком он будет, был тяжело ранен в потасовке. Тацит рассказывает, что Мусоний бросил собственное тело в драку и был едва не затоптан насмерть войсками, которых он пытался предостеречь от участия в гражданских беспорядках.
Призывы Мусония остались неуслышанными - более того, его освистали, - и вскоре на улицах полилась кровь. Вителлий был разорван на части разъяренной толпой неподалеку от того места, где погиб его предшественник Гальба. Теперь императором стал Веспасиан, и Рим снова оказался под властью сильного человека.
Будет ли Веспасиан обвинять Мусония в том, что он служил Вителлию? Будет ли он изгнан еще раз? Или, наконец, убьют за связь со стоической угрозой? Ни одно из этих соображений не остановило Мусония от попытки. Ничто из этого не могло сломить его приверженность правоте.
Приверженность справедливости, как и у Катона, не терпела фаворитов. Вскоре после того, как ему удалось спасти свою жизнь во время гражданского конфликта между Вителлием и Веспасианом, Мусоний вступил в собственный гражданский конфликт, в данном случае против своего коллеги-стоика. Около 70 г. н. э. он взял на себя обвинение Публия Эгнатия Целера, который был осведомителем Нерона о других стоиках и способствовал казни одного из них по имени Барей Соранус. Это было эпическое дело, в котором Мусоний столкнулся не только со стоиком-предателем, но и с киником Деметрием, который решил представлять интересы Целера.
Это была с трудом добытая победа правосудия в те времена, когда такое случалось редко. В сохранившемся фрагменте Мусония говорится о том, почему он взялся бы за такое дело. "Если человек совершает какое-то добро, хотя и с трудом, то труд проходит, а добро остается", - говорил он. "Если с удовольствием совершает нечто бесчестное, то удовольствие проходит, а бесчестье остается".
Мы должны поступать правильно, как бы трудно это ни было, говорил Мусоний. Стоик должен избегать неправильных поступков, даже если награда за них велика.
Мусоний должен был знать, что за правосудие в отношении Целера придется заплатить. Независимо от вердикта, нападать на осведомителя императора - пусть даже такого ненавистного, как Нерон, - было рискованным шагом. Возможно, желая полностью избавиться от стоиков, через год или около того Веспасиан объявит о полном изгнании всех философов. Хотя Мусоний изначально был освобожден от наказания, вскоре Веспасиан сослал его лично на три года.
Добро, которое сделал Мусоний, осталось, а сам он был отослан.
Для чего? Мы не знаем, но это вполне уместно, потому что Мусоний в любом случае отмахнулся бы от причин. Был ли он зол? Безусловно, он заслуживал этого. Теперь, в третий раз, его изгоняют из дома, возвращая к жизни в качестве беженца, и почему? Потому что так распорядился деспот?
Но даже к этому Мусоний нашел способ отнестись философски. Другой сохранившийся фрагмент дает нам представление о его взглядах: "Какое обвинение мы можем выдвинуть против тиранов, если сами мы гораздо хуже их? Ведь у нас те же порывы, что и у них, но нет такой же возможности им потакать".
А может быть, он вспоминал, как проходило его изгнание и что хорошего из него вышло. "Не раздражайтесь из-за сложных обстоятельств, - сказал он однажды, - а подумайте, сколько всего уже случилось с вами в жизни, чего вы не желали, и все же это обернулось к лучшему".
Снова в Сирии, вдали от дома, Мусоний держал двор и преподавал. И снова он делал то, к чему всегда стремится стоик: извлекал лучшее из плохой ситуации.
Возможно, ему не удалось достучаться до обезумевших государей, контролировавших Рим, и помочь им, но он нашел желающих королевских студентов за границей. В лекции "Что цари также должны изучать философию" Мусоний вскользь упоминает сирийского царя, которого он консультировал. * Мусоний, который был внуком Ирода Великого и читал лекции свободным рабам, оставался неизменным независимо от того, насколько могущественны или бессильны его ученики. Как он узнал из собственной борьбы, нет такого высокого или низкого положения, которое не улучшалось бы благодаря четырем добродетелям: справедливости, воздержанности, мудрости и мужеству.
"Губит и правителя, и гражданина, - сказал ему Мусоний, - распутство". И он долго говорил с этим царем о силе самоконтроля, опасности излишеств и необходимости справедливости. Это были вещи, которые он испытал на собственном опыте. На самом деле именно эти недостатки в параде некомпетентных императоров привели его в Сирию, так что его уроки должны были быть убедительными и глубоко личными. Несомненно, король слушал с восторженным молчанием, которое Мусоний давно определил как признак ученика, которому пытаются взорвать мозг. "Может ли кто-то быть хорошим королем, если он не хороший человек?" - спросил Мусоний. спросил Мусоний. "Нет, это невозможно. Но если человек хороший, разве он не имеет права называться философом? Конечно, ведь философия - это стремление к идеальному добру".
Когда Мусоний закончил свои лекции, молодой царь был заворожен и, в отличие от римских императоров, которые были так жестоки с Мусонием, был ему благодарен. В качестве благодарности он предложил ему все - богатство, власть, удовольствия, какие только были в его силах. "Единственное, о чем