Сама Элениэль тогда подумала, что, будь она на месте Изабеллы, никого бы к герцогу не подпустила. Ни миленьких, ни страшненьких, ни тех, которые со стороны. Впрочем, ей самой как раз можно рассчитывать только на то, что когда-нибудь попадет в список «миленьких» и в качестве награды за службу получит поручение проверить, как расстелена кровать у герцога.
Теперь-то и такая надежда угасает. Сделает ее госпожа дворянкой, и все.
Вернулась Гру утром, когда они с Изабеллой завтракали. Беря пример с герцога, Изабелла стала допускать своих помощниц, а попросту слуг, иногда к своему столу. Тот с гвардейцами или разведчиками не гнушался трапезу разделить.
— Рассказывай! — приказала Изабелла, едва Гру вошла в шатер, и отодвинула от себя тарелку.
— Ой, госпожа, это было что-то незабываемое! — воскликнула гномка, избавляясь от тех тряпочек, что прикрывали ее великолепно сложенное изящное тело, и натягивая на себя куда более скромное платье служанки.
— Не тяни, — поторопила ее Изабелла. — Ты же помнишь, что я должна знать обо всем, что нравится моему мужу.
— Сначала все было почти, как обычно, — начала рассказывать Гру. — Но потом… Потом он взял меня вот так — под бедра и попку, — она постаралась обхватить себя руками так, как это сделал герцог. — И стоя, поднял на руки, и так, держа на весу, начал медленно, очень медленно опускать. Ну, вы понимаете, входя в меня. И поднимать. Потом я, держась за его плечи, откинула голову назад, а его светлость начал сначала губами, а потом и зубами прикусывать мою грудь, самые соски, — продолжила она, невольно сжимая своими руками грудь и будто снова ощущая то, что делал герцог. — И когда он меня поднимал, то отпускал их, сначала чуть-чуть оттягивая, а когда опускал — вновь ловил ртом. И каждый раз, когда отпускал, были самые сильные ощущения — я испытывала такое наслаждение, что едва не лишалась чувств. Кажется, в конце, все-таки лишилась. Потому что, когда я пришла в себя, то почувствовала, что лежу на краю стола, а мои ноги — на плечах у его светлости, и он…
— Так, — прервала рассказчицу Изабелла, тяжело дыша и протягивая руку к кубку с легким вином. — Про это я все знаю. А вот на весу. Прикусывал грудь… Когда отпускал — самые сильные ощущения…
Элениэль в этот момент поймала себя на том, что дышит ничуть не легче Изабеллы, ее руки тянутся к собственной груди, а бедра недвусмысленно движутся. Если бы я оказалась на месте Гру, то я бы крепко обхватила герцога за шею, чтобы ему легче было, представила девушка себя в таком положении. И вспомнила, что почти в таком и была. Там, у холма. И тоже пришла в себя, лежа — только не на столе, а на плоском камне. Правда, ноги ее тогда просто свисали вниз, и в себя она пришла от пощечины.
Сейчас она бы с радостью получила и три пощечины, и десять, только бы все то, что произошло после того дня, оказалось страшным сном, чтобы она по-прежнему считалась, пусть и только номинально, второй женой герцога, и у нее был бы шанс стать ею на самом деле.
Она резко выдохнула, чтобы успокоиться и ничем себя не выдать, и подумала, что уже через ночь, когда Изабелла снова сможет придти в шатер Ричарда, тому предстоит долго поднимать и опускать, прикусывать и отпускать свою невесту.
А не ее…
Глава 5
Дела, дела, дела… А еще дядя Изабеллы и Алира
Утро второго дня моего пребывания в замке было, наверное, самым сложным за все время моего нахождения в этом мире. Нет, никаких дуэлей, нападений и даже любовных приключений не произошло. Меня поглотили дела. А я, между прочим, был к ним абсолютно неприспособлен. Спортсменом я был в прошлой жизни, тренером-инструктором подрабатывал, но кризисным менеджером бывать не приходилось. И подобного опыта у меня не было.
Впрочем, кризисным мне еще предстоит стать. Сейчас я, скорее, изображаю из себя руководителя финансового и HR отдела одновременно. То есть разбираюсь с подданными и имеющимися в наличии деньгами и собственностью — нужно уже завтра наказать невиновных и наградить непричастных, а также изыскать на все это средства.
С наказаниями проще — нашелся в замке палач. Кстати, отличным мужиком оказался. Все то время, что меня тут не было, хранил мне верность, на поклон к Сиверсу не пошел, а прятался по подвалам. Выполз вчера на свет, когда услышал, что я вернулся. Просто какой-то потенциальный подпольщик и партизан, а не палач. Сейчас, после длительного простоя, рвется в бой и горит желанием скорее кого-нибудь запытать во славу своего законного герцога. Ну, это я ему обеспечу. Есть кандидаты.
Куда сложнее дело обстоит с награждением. Во-первых, за что? Во-вторых, на какие шиши? Нет, казна моя оказалась не в таком плачевном состоянии, как я опасался. Только что от меня казначей вышел. Доложил. Показал приходно-расходный гроссбух. Хорошо так поднакопили золотишка предки. Даже повальное воровство, которое практиковали друзья Сиверса, не смогло ее опустошить. Кстати, сам он, если верить записям казначея, в подобном замечен не был. Закупал продукты для перепродажи гномам — так это правильно. Платил зарплаты гвардейцам — тоже молодец, хотя, конечно, использовать их собирался против меня, но это ладно. Не получилось у него, так что забудем. Из необоснованных трат — только аванс наемникам. Но эти деньги я вернул, отобрав их у оголодавших вояк еще там, в долине. А вот его свора! Эти не стеснялись. И особенно разошлась пятерка наиболее верных ему прихвостней, когда поняли, что их дело труба. Как в последний раз, тащили. Впрочем, верно. В последний раз. И запретить им Сиверс не мог. Тогда бы тут же один остался. Один он в итоге и остался, но тогда он этого еще не знал.
Однако проблема даже не в деньгах. Ими можно наградить только самых мелких лендлордов, а вот графам или баронам этого будет недостаточно. Денег у них и у самих хватает. Богатое мое герцогство. Олигарх на олигархе сидит и олигархом погоняет. Снимают здесь владельцы обширных земель ренту с природных ресурсов. У кого-то