И промазал. От перевозбуждения дрогнула рука — душман бросил винтовку, юркнул в сторону и, согнувшись в три погибели, понесся словно гонный козел вниз.
— Бесья напасть! — ругнулся Лекса, аккуратно отложил карабин, взял шашку и юркнул под скалу, гадая с какой стороны подберутся враги.
Долго ждать не пришлось, уже через пару минут послушался приближающийся шорох камешков.
Алексей никогда в жизни никого не рубил, только тренировался на лозе и набитом соломой чучеле, но каким-то странным образом сейчас чувствовал себя словно родился с клинком в руке.
Из-за валуна показался ствол винтовки, в нос шибануло смрадом протухшего бараньего жира и застарелого пота.
Клинок неожиданно звонко вспорол воздух, сочно чавкнуло, винтовка с рукой на цевье брякнулась на камни, а сам бандит рухнул и бешено завертелся, зажимая культю и гнусаво воя.
Лешка сам оторопел от результата, уже было примерился добивать, но снова различил шаги, пригнулся и метнулся вправо.
Бабахнул выстрел, пуля взвизгнула рядом с виском, Лекса быстро сориентировался, развернулся, рванул с места и, вытянув руку, вбил острие шашки в живот стрелку. Тот по инерции отмахнулся прикладом, саданув парню по голове, но потом выронил винтовку, повалился и, тихо поскуливая, скрутился в позе эмбриона.
Лешка от удара сам шлепнулся на камни. Голова гудела, как пустая бочка на ветру, а глаза застил розовый туман. Тело отказывалось слушаться, хотелось просто лечь и закрыть глаза.
В чувства привел его шорох камней. Быстро оглянувшись, он увидел, что безрукий пытается подобрать свое оружие.
— Врешь, конская дыра! — Лекса вскочил и, из последних сил, секанул наотмашь.
Голова душмана закинулась назад, болтаясь на лоскуте кожи, а из обрубка шеи хлынул фонтан крови. Безголовое тело неловко шагнуло вправо и завалилось боком.
Не веры своим глазам, Алешка постоял несколько секунд, а потом поковылял к последнему раненому, занес клинок, но передумал и взялся за камень.
Череп с хрустом лопнул, серо-розовые клочья разметались по щебенке.
Лекса сел рядом с трупом и задумался, смотря на кровавую кашу. А точнее, впал в странный ступор. Ему опять почему-то начало казаться, что он находится не в том месте и не в том времени.
Палящее солнце, покрытые снегом вершины гор, парящие в небе стервятники, кровь и трупы. Все кажется не так, не тем, хотя ничего вроде не намекает на странность. Стрелял Лешка всегда хорошо, можно сказать — отлично, да и шашкой навострился — даже дядька Михей скупо хвалил. Разве что…
«Не забоялся — это ладно. Дело в том, что убивал словно за плечами сотни трупов, словно море кровушки пролил… — оторопело подумал Алексей. — Ничуть не сумлевался, хотя говорят, первого всегда страшно. И сейчас смотрю на мертвяков, а мне никак, будто бараны лежат. И дядька Михей. Не слезинки за ним, а ведь заместо отца был. Как так-то? Можыть я просто бесчувственный?..»
Сквозь гул в ушах пробился знакомые голоса.
— Лекса…
— Лешенька, ты жив…
— Эй, малой…
Алешка повернул голову на голоса и увидел свою женскую команду в полном составе. Они стояли неподалеку и испуганно смотрели на трупы.
Леха кашлянул и грозным голосом спросил:
— Какого рожна не ушли? Приказано ведь было!
— Я передавала! — наябедничала Гуля. — Не захотели они. Так и сказали, не пойдем пока не отдохнем.
Людка и Варька неприязненно на нее посмотрели, а Татьяна Владимировна густым и смущенным голосом заявила:
— Хватит возмущаться, мальчик. Вас надо перевязать немедленно, у вас кровь на лице.
— Закончились они? — осторожно поинтересовалась Варя. — Ну… бандиты эти?
Людка закивала, смешно вытягивая шею и вертя головой по сторонам.
Алешка хотел обругать всех дам скопом, но вместо этого только кивнул. Дальше Лексу перевязали — душманский приклад сильно рассек лоб, а потом, предварительно выставив посты, сам Алексей тщательно обыскал трупы. Первую добычу составили три английских Ли-Энфилда, два карабина Мосина, старенькая винтовка системы Бердана и вовсе древний однозарядный винтарь Мартина-Генри. Патроны Лешка считать не стал, просто свалил патронташи в кучу.
Красноармейцы трофейным оружием и особенно боеприпасами никогда не брезговали, так как из-за отвратительного снабжения сами были вооружены диким разнобоем моделей и калибров.
Сабли и шашки разной степени паршивости Алексей оглядел только мельком, так как ничего приличного среди них не нашлось. А вот непонятно откуда взявшийся у Азиза почти новый британский револьвер Webley Mk VI с патронами прибрал себе, хотя, прекрасно понимал, что его у него отберут, если заметят.
Во время сортировки трофеев произошла еще одна странность. Лекса знал толк в оружии, любил его, но совершенно не разбирался в его моделях и марках. Весь длинноствол он называл винтарями, разве что добавляя эпитеты «немка», «британка» или «манлихеровка». Все короткоствольное оружие подходило под определение «шпалер», разве что кроме Нагана и Маузера. А тут неизвестно откуда прорезались более глубокие знания, вплоть до точного названия модели.
Однако, на фоне случившегося, этот момент показался Алексею незначительным и он сразу перестал копаться в себе.
К счастью, никто повторно отправлять погоню не стал, Очень скоро солнце встало в зенит, все вокруг поглотила дикая жара. При душманах нашлась вода, но долго торчать в горах не пришлось, банда неожиданно ушла — Лешка ясно видел шлейф пыли за ними. А потом прояснилась причина бегства — показался возвращающийся эскадрон.
Алексей немедленно отдал команду сниматься с места — в душе теплилась слабая надежда, что дядька Михей все еще живой.
Трофеи распределил по личному составу, а сам потащил сразу четыре винтовки. Возражений не последовало, если в начале побега женщины воспринимали Лешку как зарвавшегося мальчишку, то сейчас слушались беспрекословно.
Спускаться оказалось гораздо трудней, но все благополучно справились. Лекса ожидаемо обогнал всех и припустил к крепости. Пробрался сквозь пролом в стене и замер за углом казармы услышав голос Пашки Бодина.
— Дык, как налетели… — сбивчиво частил Бодя. — Ворота взорвали. Почитай и боя никакого не было. Дядьку Михея в плен взяли, а потом порешили. Я все видел, через окошко в кутузке. Он руки поднял, а они его рубить. Эх, не смог помочь, запертый ведь. Иначе как дал бы, не в жисть не сдался бы.
Сухой голос комеска задал вопрос:
— А как тебя не тронули?
— Дык, я ж в кутузке… — виновато отвечал Бодя. — Они туда и не сунулись, а я залег.
— Где женщины?
— Не знаю…