– Я кое-что забыла сделать! Увидимся вечером, когда я буду ее забирать!
Райл поднял ручку Эмерсон, и они вместе помахали мне. Как только я повернула за угол, я пустилась бежать. Я огибала людей, на кого-то налетела, и одна дама даже выругалась мне вслед. Но это того стоило, когда я увидела затылок Атласа.
– Атлас! – закричала я. Он уходил от меня, поэтому я продолжала проталкиваться сквозь толпу. – Атлас!
Он остановился, но не обернулся, а склонил голову к плечу, как будто никак не мог поверить своим ушам.
– Атлас! – снова крикнула я.
На этот раз он обернулся осознанно. Наши глаза встретились, и мы замерли на три секунды, глядя друг на друга. А потом мы решительно зашагали навстречу друг другу. Двадцать шагов разделяли нас.
Десять.
Пять.
Один.
И ни один из нас не сделал этот последний шаг.
Я задыхалась, хватала ртом воздух и нервничала.
– Я забыла сказать тебе второе имя Эмерсон. – Я положила руки на бедра и выдохнула: – Ее второе имя Дори.
Атлас отреагировал не сразу, но потом его глаза сощурились от улыбки. Губы дернулись, как будто он пытался эту улыбку спрятать.
– Какое замечательное имя.
Я кивнула, улыбнулась и замерла.
Я не знала, что делать дальше. Мне просто нужно было ему это сказать. Но вот я сказала, но не подумала заранее, что буду говорить или делать потом.
Я снова кивнула, огляделась и ткнула большим пальцем себе за плечо.
– Ну что ж… Думаю, я…
Атлас сделал шаг вперед, притянул меня к себе и крепко прижал к своей груди. Я тут же закрыла глаза. Его рука легла мне на затылок, и он не давал мне пошевелиться, пока мы стояли неподвижно посреди суматошной улицы, сигналов машин, торопливо проходящих мимо нас людей. Он нежно поцеловал меня в волосы, и мир вокруг исчез.
– Лили, – негромко сказал Атлас, – я чувствую, что теперь моя жизнь достаточно хороша для тебя. Так что если ты готова…
Я вцепилась руками в его куртку и по-прежнему крепко прижималась лицом к его груди. Мне вдруг показалось, что мне снова пятнадцать лет. Мои лицо и шея вспыхнули от его слов.
Но мне было не пятнадцать.
Я была взрослой женщиной с обязанностями и ребенком. Я не могла позволить моим подростковым чувствам взять верх. Во всяком случае, не проверив сначала кое-что.
Я отстранилась и подняла на него глаза.
– Ты жертвуешь на благотворительность?
Атлас смущенно рассмеялся:
– В несколько фондов. А что?
– Ты хочешь детей?
Он кивнул:
– Разумеется.
– Как ты думаешь, тебе когда-нибудь захочется уехать из Бостона?
Атлас покачал головой:
– Нет, никогда. Все лучшее здесь, помнишь?
Его ответы дали мне ту уверенность, в которой я нуждалась. Я улыбнулась ему.
– О’кей. Я готова.
Атлас крепко прижал меня к себе, и я рассмеялась. С того дня, когда он вошел в мою жизнь, столько всего случилось, что я никогда не ожидала такого итога. Я надеялась на это, но до этой минуты я не была уверена, что это когда-нибудь произойдет.
Я закрыла глаза, когда почувствовала его губы на моей татуировке. Он нежно поцеловал это место, и у меня было такое чувство, как будто это был наш первый поцелуй много лет тому назад. Он приблизил губы к моему уху и прошептал:
– Теперь ты можешь перестать плыть, Лили. Мы наконец достигли берега.
От автора
Эту часть рекомендуется читать после прочтения книги, так как в ней есть спойлеры.
* * *
Я помню детство с двух с половиной лет. В моей спальне не было двери, и дверной проем прикрывала простыня, прибитая гвоздями к верхней перекладине. Я помню, что мой отец закричал, поэтому я выглянула из-за простыни и увидела, как он взял наш телевизор и швырнул его в мою мать, сбив ее с ног.
Она развелась с ним еще до того, как мне исполнилось три. Все остальные воспоминания о моем отце только хорошие. Он никогда не кричал на меня или мою сестру, несмотря на то, что он много раз выходил из себя по отношению к моей матери.
Я знала, что отец бил мать, но она никогда об этом не говорила. Обсуждение этой темы означало бы, что она плохо говорит об отце, а этого она никогда не делала. Ей хотелось, чтобы мои отношения с ним были свободны от того напряжения, которое существовало между ними. Вот почему я питаю огромное уважение к родителям, которые не вмешивают детей в свои отношения.
Однажды я спросила отца о жестоком отношении к матери. Он очень откровенно рассказал обо всем. Пока отец был женат на моей матери, он был алкоголиком, и он первым признал, что плохо обращался с ней. Он даже рассказал мне, что ему пришлось заменить суставы на двух пальцах, потому что он ударил ее в голову с такой силой, что они сломались.
Всю свою жизнь отец сожалел о том, как он обращался с моей матерью. Это была его самая страшная ошибка, и он сказал, что состарится и умрет, все равно безумно любя ее.
По-моему, это очень легкое наказание за то, что она вытерпела.
Когда я решила, что хочу написать эту историю, я сначала спросила разрешения у матери. Я сказала, что хочу написать ее для таких женщин, как она. Мне хотелось написать об этом и ради тех людей, которые не совсем понимают таких женщин, как она.
Я сама была из числа таких людей.
Та мать, которую я знаю, не слабая женщина. Она не из тех, кого я могла бы представить многократно прощающей мужчину за то, что он ее бил. Но пока я писала эту книгу и проникалась умонастроениями Лили, я быстро поняла, что все не настолько черно-белое, каким кажется извне.
Пока я писала книгу, мне не раз хотелось изменить сюжетную линию. Мне не хотелось, чтобы Райл бы таким, каким ему предстояло стать, потому что за первые несколько глав я в него влюбилась так же, как в него влюбилась Лили, как моя мать влюбилась в моего отца.
Первый случай, когда Райл ударил Лили в кухне, это то, что произошло в тот первый раз, когда мой отец ударил мою мать. Она готовила запеканку, а он пил. Он вытащил запеканку из духовки, забыв взять прихватку. Маме это показалось смешным, и она рассмеялась. Он ударил ее с такой силой, что она отлетела в другой конец кухни и упала на пол.
Моя мать предпочла простить его за этот инцидент, потому что она поверила его извинениям и сожалениям. Или, по крайней мере, поверила настолько, что ей показалось менее болезненным дать ему второй шанс, чем остаться с разбитым сердцем.
Со временем произошли и другие инциденты, похожие на первый. Мой отец всегда демонстрировал раскаяние и обещал никогда больше этого не делать. В конце концов мать поняла, что это пустые обещания, но к этому моменту она была матерью двух дочек и у нее не было денег, чтобы уйти. В отличие от Лили, у нее не было поддержки. Не существовало местных приютов для избитых женщин. В то время государство мало поддерживало их. Уйти – означало остаться без крыши над головой, но для нее это было лучше, чем иная альтернатива.
Мой отец умер несколько лет тому назад, когда мне было двадцать пять лет. Он был не самым хорошим отцом. И определенно он не был самым хорошим мужем. Но благодаря моей матери у меня с ним были очень близкие отношения, потому что она сделала то, что требовалось, чтобы разрушить шаблон прежде, чем он разрушит нас. И это было нелегко. Она ушла от него сразу после того, как мне исполнилось три года, а моей сестре – пять лет. Мы питались бобами и макаронами с сыром целых два года. Она была матерью-одиночкой без образования, сама воспитывала двух дочерей практически без помощи. Но ее любовь