Танец – искра, танец – приглашение, танец – обещание… недаром же его запрещали! И склоненная голова мужчины, и запрокинутая назад голова женщины, и лиловые шелка одежд, которые провокационно скользят вокруг его ног, обвиваются, и улыбка, и сплетенные руки… ничего особенного?
Или?..
Иоанн наливался багровой краской. Потом махнул рукой, и музыка оборвалась. Мария рассмеялась, разорвала объятия с партнером и сделала несколько танцевальных па к Иоанну. Она вообще была счастлива от музыки, почти пьяна от танца. Только тот, кто долгое время болел – и излечился, смог бы понять ее сейчас.
Старое тело, одышка, возраст – и вдруг она снова молода, снова красива, и летит в вальсе… почему-то сейчас это ощущалось особенно остро.
Словно экзотическая лиловая птица прокружилась по полу – и склонилась в низком реверансе перед королем. Последнее, правда, произошло инстинктивно. Надо же как-то завершить танец, а поклон – это не совсем то, вот глубокий реверанс…
– Мой король…
И голос, мягкий, теплый, рассеявшийся по залу…
Иоанн выдохнул.
Гнев прошел, и он посмотрел на склоненную перед ним темную голову.
– Поднимитесь, ваше величество.
Мария повиновалась.
– Простите мне эту маленькую вольность, ваше величество.
Она уже поняла, что король в гневе, но… сам хотел? Сам и нарвался! Чего теперь ядом-то плеваться? Но лицо он не потерял, и то дело…
– Прощу, – согласился Иоанн. – Но танец этот почти неприличный. Его только с законным мужем танцевать можно.
Мария развела руками.
– Если пожелаете, ваше величество.
Иоанн величественно кивнул.
Пожелает, конечно. Такой танец…
– Как это называется?
– Вальс, ваше величество. Это называется вальс.
– Ранее вы о нем не говорили, дорогая супруга.
Мария развела руками, лукаво улыбнулась.
– Вы правы, ваше величество, этот танец достаточно соблазнителен. И я считала, что королеве это не пристало. А сейчас… сейчас – можно.
Заодно супруг вспомнит, что они почти в разводе. А то ишь ты! Чувство собственника проснулось? Усыплять пора. Вместе с хозяином.
Глава 10
Поздно вечером, даже скорее ночью, его величество изволил выпивать вместе с шутом.
– Эх, Рене. Вот что это такое?
– Вино. Вроде даже и неплохое, – шут посмотрел в кубок, пожал плечами. – А чего? Вам, ваше величество, муху подсунули? Или вовсе белое вино?
– Да я не о том, – отмахнулся его величество. – Вот как так бывает? Я ж с Марией двадцать лет вместе, а она… Она никогда так не делала!
– Не танцевала?
– И это, ага… почему она раньше так не делала?
Колючка фыркнул.
– Потому что раньше все было в порядке?
Теперь заржал и его величество. Шуточку про мальчика, который молчал до шести лет, тоже запустила в народ ее величество.
– Я думал, она не такая. А она… она…
Его величество вспомнил тонкую фигурку, которая скользила с эрром Алесио по серым плитам пола, и вздохнул. Вот как так получается?
Еще месяц назад он видел у Марии всё. И поплывший овал лица, и не такую уже свежую кожу, и первые ниточки седины в волосах, и сгорбленные плечи. Было же, БЫЛО!
А сегодня, в свете свечей… он ведь был с Марией совсем рядом, и готов был поклясться, она выглядит лучше, чем в юности. Ни капли краски на лице – и никаких морщин, и нет синяков под глазами, и усталости нет, и глаза блестят… она радуется жизни, как в восемнадцать, и выглядит, как в восемнадцать! Но как об этом сказать вслух?
– А упущенная добыча, ваше величество, всегда слаще той, что уже в садке. Дианочка-то никуда не денется, хоть вы ее ногами пинайте, а ее величество Мария улетит и не вернется.
– Ты…
– Дурак я, ваше величество. На том и стоим… То есть сидим.
Иоанн сделал еще пару глотков вина. Напиваться не хотелось, так, выпить в приятной компании.
– Рене, я тебя сколько знаю?
– Больше, чем супругу, – хохотнул шут. – Хорошо хоть не так близко.
– За что я тебя ценю, ты мне врать не станешь. Думаешь, не стоит отсылать Марию?
Рене Демьен пожал плечами.
– Не знаю, Иоанн, – разговор допускал и такое обращение. Но осторожно, очень осторожно, словно по горящему торфянику идешь… – Ты вроде как Диану любишь, сам говорил, молодая она, наследников родит.
– Наследников, да… только вот Мария…
– Э, нет, Иоанн. Ты уж сам реши, что тебе дороже. Мария – женщина редкая, такую найти и правда сложно. Раньше она себя так не показывала, я и не думал, а вот сейчас смотрю на нее и тоже восхищаюсь. Но возраст уже, что есть, то есть. И детей она тебе не родит.
– Можно Илеса признать. Он вроде мальчишка умный, почтительный. Если Мария против не будет…
Вино постепенно забирало власть над Иоанном. Глоток тут, глоток там… вроде и не так много, а развозить начало.
– Не знаю, Иоанн. Ты бы с ней об этом и поговорил. И Диану ты тогда не получишь, у Эрсонов с этим строго.
– А, ерунда! – отмахнулся Иоанн. – Не впервые, можно ее замуж выдать, а потом и попользоваться, за земли да деньги муж свою ненаглядную мне за косы притащит.
Рене пожал плечами.
План был достаточно грязным и подлым, но мог сработать, почему нет?
– Иоанн, ты поговори с Марией. Это с ней решать надо. Если она тебя любит, если не все в ней угасло, может, и сможешь ты все обратно повернуть.
– Любит? Конечно, любит! Ты видел, как она ко мне сегодня прижималась?
По мнению Колючки, к эрру Ихорасу ее величество прижималась намного нежнее и улыбалась ему намного нежнее. Правда, по-дружески. Не было в ее улыбках, ее приязни, ее движениях какого-то подтекста, не старалась она никому понравиться. Вот Диана – та да. Там и призыв, и животная похоть, вон она как по мужским гульфикам глазами шарит, а Мария ничего такого сделать не старалась. Она со всеми вела себя ровно, спокойно и дружелюбно, но и только. И к Иоанну не прижималась бы, но у него живот, там иначе танцевать не получится.
– О, да. И прижималась, и улыбалась.
– Вот, – Иоанн расплылся в улыбке. – Мария меня любит. Просто не покажет этого… гордая! Картенка, всегда гордой была!
Колючка послушно кивнул.
Хотя подозревал, что все не так радужно.
Не в гордости дело, просто Мария старалась быть тенью супруга. Потом еще роды, которые сказывались на ее здоровье, переживания, горе от потери детей. А сейчас… сейчас она подошла к последнему пределу, терять ей нечего, человек, на служение которому она