- Гамазов то цел?
- Цел, - сказал Глок. – Немного перепугался, он ведь тоже не совсем в курсе был. Его пригласили выступать, время я ему даже в регламент вписал. А он реально подумал, что его расстреливать повели, и раскололся. Реальным саботажником оказался, вот так… В подвале сейчас сидит, как бы не пришлось расстрелять по настоящему.
Марат только покрутил головой.
- Прошу посетить наши апартаменты, - пригласил он Ван Яня, и первым пошел по коридору.
Китаец быстро его догнал.
- Можно мои товарищи тоже у тебя расположаться?
Марат одобрительно хмыкнул. А человек не прост, сразу его проверил - готов он быть товарищем, обращаться на ты без всяких прелюдий - или нет? Марат и сам так часто проверял людей. Иду на вы - говорят потенциальным врагам. Ваше превосходительство - тот кто подразумевает деление на господ и чернь. А тот кто готов говорить на равных - не обращает внимания как к нему обратились.
Тем временем к ним присоединились ещё четверо. Китайцы. Одного взгляда хватит чтобы сказать - товарищи. Никаких господ. Две женщины. Двое мужчин. С первого взгляда ясно - крайне серьезные ребята, не смотря на молодость.
Они прошли через оружейный магазин, и всем скопом прошли в палатку. Сабрина с детьми играли в "театр".
- А, пап, мы тут играем! - веселая рожица высунулась из портьер, которые заменяли собой двери в театральную комнату.
- Что ставите? - поинтересовался Марат. - Опять Ромео и Джульетту?
Дочь не ответила, она пристально смотрела на Большого Дракона. Потом перевела взгляд на отца.
- Пап, - сказала она встревожено, высунула из ткани ручонку и пальцем указала на китайца. - Это очень опасный человек.
- Да, мы в курсе, - отозвалась Юта, которая тоже уже миновала вход в "палатку". - Не беспокойся, малыш. Папа с мамой в случае чего справятся с ситуацией. Играйте спокойно.
- И показывать на человека пальцем не вежливо, - заметил Марат. Лицо Да Луня едва заметно дрогнуло в усмешке.
"Парень осознает себя, - подумал Марат, - …либо механизмом, либо сверхчеловеком, но уже осознает. А может я ошибаюсь..." Внешне же он остался совершенно равнодушен. Да, сделал замечание - и только.
- Я чаю приготовлю, - сказал Маузер вслух. - Какие будут пожелания?
- Предпочитаете горячий, холодный? - спрашивал он дальше, глядя в упор на одну из китаянок. - Большая кружка, стакан, маленькая чашка? Зелёный, черный?
Китаянка, красивая и гибкая, смотрела на него с едва заметной усмешкой, словно хотела спросить что то сама, но сдержалась.
- Не стоит так явно показывать, - пробурчал Марат. - Что вы отчётливо понимаете что происходит. Включайтесь в игру. Вообще это не очень честно, - проворчал он обиженным тоном. - Вы наверно знаете о нас все, что можно. Мы о вас не знаем вообще ничего...
- Я люблю, - тотчас же отозвалась, слегка порозовев, собеседница. - Горячий. Много. Большую кружку. Крепко заваренный, дешёвый, с каким нибудь ароматом, эксклюзивной изюминкой...
Теперь и Марату пришла очередь улыбаться. Конечно, они все, не смотря на откровенную юность - прекрасно подготовленные специалисты. Будь они в равных условиях, и эта девица расколола бы его как орех, в прямом и переносном смысле. Но сейчас он приготовит ей, профессиональной разведчице и диверсантке, наверняка лучшей из своего выпуска, зелёный чай, предварительно заваренный и без всяких добавок, охлаждённый, в маленькой чашечке.
- Оп-ля, - сказал Марат, жестом фокусника подавая маленькую белую тонко-фарфоровую чашку, наполненную светлым чаем едва наполовину, естественно, без всякого сахара.
- Мерси, - поблагодарила китаянка, глядя прямо в глаза, снизу вверх. Потом потупила взгляд, но Марат с легкой насмешкой ждал. И не прошло и трех секунд, как влажные темные зрачки снова встретились с его глазами. ....
Он сделал чай из самого себя, точнее из темной материи, которая ему была подвластна. Он все чувствовал, что происходит в это время с контролируемой материей. Это был утонченно-развращенный момент, когда прохладные губы коснулись сначала края чашки, начали вбирать его в себя, пропустили мимо ровных белоснежных зубок, розового язычка. Одной каплей Марат управлял непосредственно, устремился внутрь женского тела, скользнул по пищеводу, в желудок, быстрее-быстрее, ни на что серьезно не обращая внимания, дальше и глубже, и вот...
Китаянка дернулась, но только телом, не лицом. Лицо все также сохраняло вежливую, спокойную улыбку. Но она явно все чувствовала и понимала. И осязала, когда одна из капель словно пронзила ее, прошла извилистый путь внутри, и легким движением растеклась в самом низу, на самом сокровенном месте. Марат, продолжая смотреть женщине в глаза, поднес указательный палец к подбородку, и слегка нажал. Капля внизу повторила его движение. Глаза китаянки расширились. Марат сделал пальцем несколько мягких властных движений. Дыхание женщины сбилось с привычного ритма. Чуть-чуть, едва заметно, стало более глубоким, но с мелкими перерывами. Обычный человек этого бы даже не уловил. Но Марат не был обычным человеком.
- Маузер, хватит, - жестко с недовольством сказала Люгер, и Марат почти тотчас же потерял интерес к "игрушке", повернулся обратно к супруге и Да Луню.
Юта поморщилась.
- Озабоченный извращенец, - только и сказала она, словно подводила черту.
Марат смотрел на Большого Дракона и сравнивал с собой. Несомненно, будь они в обычном состоянии - против китайца у него не было и малейшего шанса. Может быть - очень малюсенький. Если вместе с Ютой, при очень большом факторе внезапности. И то – огромный вопрос. Китаец, мало что был высок (где-то метр восемьдесят), но и широкоплеч. И при этом - худощавый, про таких говорят "хлесткий". Один удар - и такой может проломить обычному человеку грудь, или даже голову. Просто голой рукой.
- Как относится ваше руководство к последним событиям в России? - задал вопрос Маузер. Ещё раз посмотреть на реакцию...
- Очень положительно, - немедленно отозвался Ван Ян. - Мы, кажется, уже разобрались по данному вопросу.
В этот момент начала действовать Юта. Вроде бы ничего не изменилось, никаких особых движений, она просто поправила прическу. Но после того, как непослушная прядь была возвращена на место, перед всеми предстала совершенно другая женщина. Воплощённая страсть. Грудь ее стала вздыматься чуть чаще и чуть выше, все формы, и так туго обтянутые чешуйчатой кожей костюма - стали видны напоказ. Ноги чуть раздвинулись. Губы чуть приоткрыты, а на лице появилось задумчиво-скучающее выражение