- Только коротко, Виктор.
- Говорит, тогда, в субботний вечер, вернулся на квартиру брата, потому что забыл конспекты, и, когда увидел убитую Наталью, заподозрил в убийстве Павла. Чтобы сразу замести следы, разбил Наташину коробку, забрал оттуда дорогие украшения, ещё и поломал дверь...
- Значит, это он - тот примитивный вор, оставивший столько следов? - поднял брови майор.
- Говорит, хотел спасти брата, отвести от него подозрения, - напомнил Погореляк, надеясь услышать какой-то совет.
Но майор снова его удивил:
- И как ты думаешь, ему это удалось?
- Наивная работа!
- Значит, и сегодня ты твердо убеждён, что убил Павел Мушник?
- Да... Другого, кто бы совершил преступление, пока не вижу.
- Это у тебя такой принцип расследования дел: виноват один, потому что нет второго?
- Нет, вы поймите...
- Не надо так безоговорочно, Виктор.
- Я уверен, что вам он признается...
Майор улыбнулся. Вдруг сказал:
- Поздно.
- Почему поздно? Что-то с собой совершил?
- Не бойся - не совершил. Он жив и здоров. Просто я его освободил.
- Да как?!
- А так... убедился, что и у него алиби.
- Этого не может быть!
Майор достал папку и вынул протокол:
- Пьяный, он навзрыд плакал в ванной вытрезвителя, когда раздался выстрел.
- А кто же тогда преступник, убийца?
- Наверняка знаю только то, что допустили ошибку... - И, пристально, изучающе глядя на Виктора, майор закурил: - Скажи хоть теперь: что-то и вправду тебе мешает быть объективным?
Виктору стало невыносимо горячо. Покраснел ещё больше, чем вчера, когда с ним впервые заговорил майор на эту тему. Ещё не успел ничего ответить, как майор заметил:
- Вот видишь, как тяжело, когда на невиновного падает подозрение. Ещё труднее, чем виновному.
Виктор почувствовал поддержку и вздохнул:
- Не знаю, что и сказать...
Ковальчук поднялся, пошёл к окну. Оттуда спросил:
- На похоронах был?
Не таился Виктор:
- Был... А что, разве?
- Нет, я понимаю. Как-никак - знакомая.
- Знакомая и очень хорошо.
- Честно: встречались?
Почувствовал Виктор, как шевелятся волосы.
- Когда?
- Как вышла замуж.
Аж закричал:
- Поверьте! Я ничего о ней не знал. Думал...
- Не знал, а думал?
- Что в этом плохого?
- Вообще - ничего, - почему-то не отворачивался от окна майор.
- Хотелось, конечно, увидеться... И говорю, что именно в тот вечер, я думал - поинтересуюсь, не здесь ли где-то она. Ведь в этом городе родилась, здесь мы вместе ходили в школу...
- Хорошо, - неожиданно прервал начальник. - Пусть будет так. Но твоя ошибка в том, что взялся за дело, от которого тебе нужно было отказаться.
- Я же вам тогда, воскресным утром, и позвонил именно по этому поводу.
- И ты хочешь сказать, что я не понял?
- Нет, я не осмелился высказать просьбу.
- Почему?
- Хотел найти убийцу Натали.
- И отомстить?
- Пусть так.
- Мушнику, который увёл у тебя девушку?
- Преступнику, а больше никому.
Майор сел за стол.
- Я тебя не упрекаю, Виктор, потому что ты такой же человек, как и все. Но, видишь, в горячке, в пылу погнался не за тем вором.
Где-то в душе Виктор согласился с ним: действительно, тогда потерял рассудительность... И вырвалось у него аж странно покорное:
- Ваша воля, товарищ майор.
- Ты говоришь - как если бы я собирался тебя обезглавить, - улыбнулся Ковальчук, - Не бойся... У нас это первое твое дело. Ещё успеешь на других себя показать. А это уже, так и быть, доведу до конца я.
Вспомнил майор, что лейтенант говорил о Мушнике-младшем:
- Ну, где он, твой парень?
- У меня в кабинете.
- Надо хотя бы взглянуть на него. А может, что-то расскажет и такое, что поможет нам продолжить расследование. Говоришь, его алиби твёрдое?
- Твёрдое, товарищ майор.
- Ладно, я не буду его вызывать, зайдём к тебе.
Открыв дверь в кабинет Погореляка, майор остановился: смотрел не на Геннадия, а на кучку драгоценностей, лежавшую тут же на столе. Наташины украшения? Не многовато ли для одной женщины? А впрочем, Наталью, пожалуй, действительно надо было знать. И перевёл взгляд на Геннадия: лохматый, современный, но с лица красивый - за такими девушки, как говорят, умирают.
Майор стал возле стола и снова засмотрелся на украшения. Попробовал в пригоршню забрать всю ту бижутерию и спросил будто сам себя:
- Сколько это всё стоит?
Сел и начал внимательно рассматривать каждую вещь отдельно, словно хотел их оценить, установить хоть приблизительную стоимость. Но засомневался:
- Настоящее это или искусственное?
- Думаю, что искусственное, - отозвался Геннадий.
- Почему?
- Это же подарки: туристы ей давали... Иностранцы... Разве она на свою зарплату это всё покупала бы?
- А вы откуда знаете, что на свою зарплату такое не покупают? Покупали уже?
- Пока что нет.
- Значит, в будущем будете покупать?
- Видимо, и в будущем не буду.
- Потому что легче украсть?
- Я ничего не крал!
- Вы же сами говорите, что не покупали.
- Я уже объяснял - пожалел Павла.
- Чтобы мы на грабителей подумали, да? Вы нас за дураков держите?
- Не успел всё как следует обдумать, некогда было.
- Иначе бы поступили бы по-другому?
- Возможно.
Майор взглянул на него пристальнее:
- Любите брата?
- Нас двое...
- Из любви и пожалели? Потому что заподозрили его?
- Разве я сказал, что подозреваю?
- Не сказали, правда, только подумали... - майор сделал паузу, поискал сигареты... - Между прочим, он заподозрил вас.
- Почему?
- Были на то у него свои соображения.
- Но я к убийству не причастен!
- А брат ваш причастен?
- Не знаю. Отпустите меня.
- С этими вот вещами?
- Я отнесу их туда, где взял. Ведь не хотел их по-настоящему украсть.
- Пока оставим, может, пригодятся...
Ковальчук подумал, что дальше спрашивать, потому что до сих пор, казалось бы, не выведал ничего, разве только бегло удовлетворил своё любопытство. И постучал по столу старой зажигалкой:
- А может, заметили что-то особенное в поведении вашей родни, знакомых или ещё кого-то, кто имел отношения с вашим братом и его женой?
Геннадий задумался - может, в том, что говорит майор, и есть какая-то рациональность? Но ведь тогда