Отдышался немного возле своего дома, потом перед дверью квартиры. Тихо, осторожно вставил ключ в замочную скважину и удивился: дверь была не заперта, подалась сразу вперёд. Павел услышал, как Наталья сказала кому-то: «Хорошо, котик, как хочешь...» - и положила трубку, потому что, наверное, услышала, что кто-то вошёл.
Павел застыл на месте. Наталья выбежала навстречу:
- Ты, Павлик? - и всплеснула руками: - Что с тобой, почему ты бледный? Плохо тебе, нездоровится? Дорогой...
- Голова почему-то... закружилась.
- Иди, я помогу.
Осторожно подвела его к дивану, посадила, сама преклонилась у его ног. Смотрела в глаза, и он смотрел Наталье в глаза, думая: они каждый раз иные, её глаза, - то голубые, то серые, то какого-то странного, неопределённого цвета. Но он счастлив, что теперь эти глаза смотрят на него с нежностью и любовью. Он счастлив... И провёл ладонью по ее волосам:
- Слышишь меня?
- Да, Павлик, слышу. Только ты молчишь. Хочешь мне что-то сказать? Говори...
Павел выждал минутку и выдохнул:
- Я люблю тебя!
- И я тебя люблю, Павлуша...
- Правда?
- Сомневаешься разве? - и снова пристально посмотрела в глаза, переспросила: - Сомневаешься?
- Разве сомневаюсь?
- Тогда почему ты спрашиваешь?
- Спрашиваю... - смутился Павел. - Видел страшный сон: будто бы ты меня разлюбила, хочешь развестись.
Засмеялась, заложив за голову руки:
- Разве лучше тебя я найду? Ведь один ты только такой...
- Какой?
- Такой... - И, насторожившись, будто что-то заподозрив, Наталья вздохнула: - Всё-таки что-то творится с тобой... Может, на работе какие-то неприятности?
- Нет, на работе хорошо.
- Что же тогда?
- Скучал по тебе, испугался...
- Что же могло тебя напугать?
- Говорил, плохой сон...
- Странный, разве ты всё ещё спишь? Разве ты не видишь, где сон, а где реальность? Рядом с тобой я, Павлик. Или тебе кажется, что это не я, а какая-то другая женщина?
- Ты, Наталья. Другой не хочу.
- Я тоже... - Вскочила, подошла к зеркалу и посмотрела на себя.
Павел молча следил за Натальей. Думал: для него прихорашивается, своего мужа. Может, действительно любит?
Вернулась Наталья к Павлу, присела на диван и положила голову ему на плечо:
- Я тоже очень соскучилась...
- Не знаю, - вырвалось у него.
С удивлением отшатнулась:
- Не знаешь?
- Прости...
- Что с тобой? Может, ты к кому-то меня приревновал? Павлик!
Не ответил.
- Откровенно говоря, мне это даже нравится, ведь ревнуют только от любви.
Не знал, что говорить жене Павел. С уст само сорвалось:
- А котик?
- Что за котик? - мило засмеялась - Так вот оно что!
- Кто он такой, твой котик?
- Мой котик, это правда... Подруга одна, из ювелирного магазина. Смешная, всегда рыбкой меня называет, так я её назвала в ответ котиком. Приятельница моя.
- И Наталья тут же подошла к телефону, набрала какой-то номер: - Это ты, котик? - продолжила в трубку: - Кто-то прервал нам разговор, котик...
Павел не слышал дальше, что она говорила - так был взволнован. Оглядывался вокруг, будто впервые видел свою комнату. Что здесь творится? Кавардак настоящий! Розы на комоде перевёрнуты, на столе пустые бутылки, разбитый бокал. Быстро к холодильнику - и шампанского нет? Чем же они отметят Наташино возвращение? Вскипел: у Геннадия ключ надо отобрать, потому что это его, только его работа!
Поняла Наталья, что у Павла на уме, и обе руки положила ему на плечи:
- С какой-то шлюхой здесь был! Еле выгнала их!
- За Веронику тебе мстит... - напомнил жене о её двоюродной сестре.
- Может. Только я не допущу того, чтобы он честную девушку обманывал. Не видать ему Вероники, как своих ушей! Всё ей теперь расскажу, чтоб не была глупая, не верила гуляке...
«А что, если и эту анонимку подбросил Геннадий?» - сообразил Павел. – «Хотел таким образом отомстить Наталье... Но почему она так смущена?»
Убеждала Наталья Павла, уговаривала, чтобы не сомневался в ней, ничему не верил, что бы ни услышал о ней, а он беспокоился: зачем перед ним оправдывается так? Опережает события? Предчувствует, что всё же он когда-то обо всём будет знать, узнает таки? Как узнал сегодня из анонимки?
И рука потянулась в карман за письмом. Куда же оно делось? И в коридоре, в плаще, ничего не нашёл. В автобусе выпало, когда вынимал талон на проезд?
- Ты что-то потерял? - спросила Наталья.
Ходил по комнате, хватаясь за голову, будто хотел нащупать там оленьи рога, которые можно было бы приделать вместо вешалки. Чтобы каждый мог повесить пальто, а потом ещё на остриё, на рожок, пристроить шляпу. Даже в зеркало заглянул, и увидел, какой он грустный, растерянный. Расчесал волосы пятёрней и, криво улыбнувшись, поинтересовался:
- Какой я, Наталья?
- Красивый, очень красивый, - снова приластилась жена.
- Хоть и с рогами?
- Какими ещё рогами?
- Оленьими!
Будто тень пробежала по лицу Натальи и исчезла, как облачко, которое ветер подхватил и невесть куда погнал. Прикоснулась ко лбу Павла:
- Горячий какой-то... Больной таки, наверное.
- Здоровый, почему бы мне не болеть?
- Тогда что с тобой?
- Разве ты не знаешь?
- Что я могу знать - только с дороги!
- Сопровождала группу?
- Как обычно.
- А может, ты обманываешь меня? Да ещё и насмехаешься?!
- Что ты себе вбил в голову, Павел?
Поднял руки, растопырил пальцы:
- Вот такие у меня рога, видишь?.. И не притворяйся!
Но неожиданно размяк, совсем обессилел, слёзы заблестели у него на глазах. И ни один звук больше не слетал с его уст, хотя Павел раз за разом ещё раскрывал рот, жадно глотая воздух. Казалось, бурное течение быстро подхватило его и понесло подальше от берега, чтобы никогда больше не поставить на твёрдую землю.
Испугалась Наталья:
- Дорогой! Павлик...
И дальше не говорил ей ничего Павел. Покорно пошёл рядом, опираясь на её плечо. К дивану. Должен был лечь, немного отдохнуть. Потянул на себя плахту, которой укрыла его жена. Сама же она снова наклонилась перед ним, не выпуская из ладоней Павлову руку. Растрогался от этого Павел:
- Не сердись, Наталья.
- Разве я сержусь? Глупый...