Каково же было мое удивление, когда из дома вышла Инаэсагилирамат в чем-то типа чепчика золотистого цвета и длинной свободной пурпурной тунике с золотистой бахромой, которая скрывала увеличившийся живот, но не во время ходьбы. На лице макияж. На теле везде, где положено по моде, имелись золотые украшения с синими лазуритами и красно-коричневыми сердоликами общим весом не менее пары килограмм. Ее сопровождали две рабыни-египтянки, что сейчас модно, которые, повинуясь жесту хозяйки, остались возле двери в дом.
— Я так и подумала, что это ты делаешь красивые фрески, — улыбнувшись, произнесла Ина.
— Поэтому так долго тянула с заказом? — сделал я вывод.
— Не только, — возразила она, пряча глаза.
Женщины не умеют врать мужчине, в которого влюблены.
— Я хочу, чтобы вы нарисовали на стене богиню Иштар и ее храм, — поменяла она тему разговора.
К тому времени я уже осмотрел двор и прикинул, где лучше написать фрески. Оставалось только выяснить, что хочет увидеть заказчик. Вдоль стен, что справа и слева от входа, на втором и третьем этажах были широкие деревянные галереи, поддерживаемые столбами. Там можно было сделать невысокие фрески наподобие тех, что на моем доме. Зато на той, что напротив входа, имелась только одна дверь на первом этаже, из которой и вышла моя бывшая любовница. Все остальное до самого верха можно превратить в «холст».
— Мы можем сделать так, что эта дверь будет как бы вести в храм, который будет во всю высоту стены, а слева от него скакать на льве богиня Иштар с красивым личиком хозяйки дома, — предложил я. — Тем, кто зайдет во двор, будет казаться, что она скачет прямо на них.
— Это не будет богохульством делать богиню похожей на живого человека? — усомнилась Ина.
— Богохульство — это изображать богиню любви уродливой, — возразил я.
— Нет, все-таки не надо. Лучше изобрази храм и глаза над ним, как у тебя, — попросила она.
— Откуда ты знаешь, как у меня⁈ — удивился я, ведь Инны среди любопытных не было или я чего-то не знаю о своих рабах.
— Люди рассказывали, — ответила она и опять поменяла тему разговора: — Скажу эконому, чтобы выплатил тебе аванс и потом произвел расчет. Сумму назовешь сам.
— Я возьму с тебя только цену материалов и оплату работников, — сообщил ей.
— Все узнают, сколько я заплатила, и посчитают плохим, потому что дешевое. Добавь в два раза больше к обычной оплате, чтобы все знали, что у меня самое дорогое и красивое изображение в Вавилоне. Все равно это деньги мужа, — потребовала она.
В Вавилонской империи довольно интересные экономические отношения между мужем и женой. Он обязан содержать ее и детей, согласно своему статусу, а вот приданое жены — это только ее имущество. Хочет — отдает в управление мужу, не хочет — сама занимается или нанимает управляющего. Если у мужа не хватает денег на ее содержание, может одолжить ему по договору под двадцать процентов или выше. Если не вернет вовремя, жена подаст на него в суд. В общем, вавилонская семья — это бизнес, ничего личного.
— Хорошо, — согласился я, потому что с рогоносца деньги брать не западло, и спросил: — Зайдем к тебе?
— Нет, что ты! — воскликнула она, приготовившись к моим мольбам, уговорам, которые мужественно и решительно отвергнет.
Я молча смотрел на нее, чувствуя, как между нами образуется электрическая дуга, искрящаяся, покалывающая, притягивающая нас друг к другу.
— Только ненадолго, — сломлено, жалостливо молвила Ина, стараясь не глядеть на меня, и пошла к двери первой.
В ее доме было теплее, чем на улице, и темнее. Помещения освещались маленькими масляными бронзовыми лампами в виде кувшинок. Масло было оливковое с добавлением ладана. Мы прошли анфиладу из трех комнат, заставленных мебелью из красного и сандалового дерева, от которого еще шел успокаивающий аромат, оказались в четвертой, тупиковой, где пожилая рабыня заправляла широченную кровать с десятком подушек-валиков.
Ина жестом приказала ей уйти и произнесла вдогонку:
— Дверь закрой и позаботься, чтобы нам не мешали.
Когда рабыня ушла, Инаэсагилирамат бросилась мне на шею и впилась губами в мои. У вавилонян не принято целоваться в губы. Это я научил свою любовницу. Ей понравился этот процесс.
— Не обнимай меня, — попросила она. — Возьми сзади, как в первый раз.
После чего, задрав до располневшей талии пурпурную тунику, наклонилась и оперлась руками на кровать.
Вид ее светлых ягодиц и клубок черных внизу вставил меня, как в первый раз, хотя утром я занимался любовью с Лале, не был так озабочен, как тогда. Есть твои женщины, которые всегда возбуждают, даже беременными, и есть не очень. Предполагая, что следующий раз, если будет, то нескоро, я растягивал удовольствие, сколько мог. Ина прикусывала руку, чтобы заглушить стоны, но, уверен, вся обслуга слышала, как хорошо их хозяйке.
14
На следующее утро в дом Иддинмардука я прибыл со своими работниками и материалом, привезенным на муле. Чуть позже на арбе привезли строительные леса — два настила на четырех столбах каждый и с лестницей сбоку, один высотой метр семьдесят, а другой — три. Выше второго этажа мы пока не работали. Я договорился с Иной, что ее люди привезут третий высотой четыре с половиной метра. Одно из предприятий ее мужа, которым управляет раб, занимается строительством домов, в том числе и трехэтажных. Табия, Хашдая и Дараб сразу принялись за работу, начали обдирать стену. Я объяснил художнику, что и где надо изобразить.
— Когда начнешь работу, обязательно выйдет хозяйка посмотреть. Запомни ее и сделай глаза и овал лица богини похожими. Я понимаю, что точь-в-точь не получится, но даже за минимальное сходство нам заплатят в два раза больше, — поставил я задачу и простимулировал.
На самом деле я уже получил аванс, который был равен полной стоимости работ без накрутки. Вторую половину получим, когда фреска будет готова. Иддинмардук оплатит изготовление самой дорогой в Вавилоне, ему будет, чем похвастаться.
— Постараюсь, — пообещал Думмук.
Обещание он выполнил. Не знаю, как у него получилось, но, увидев над храмом богини Иштар, как бы расположенным на площади, уходящей вглубь дома, в который вела дверь, окруженный дымкой волос овал лица с большими глазами, зыбкий, еле просматривающийся, я подумал, что это Инаэсагилирамат.
— Это она! Ты молодец! —