11
Сперва мой двор посетили и полюбовались фресками продавцы тростника, дров и древесного угля. Затем пришел с помощниками плотник, изготовивший вал мельницы. Установив его и посмотрев, как работает мельница, поахали удивленно, после чего похвалили и фрески.
— Как ворота богини Иштар! — выразил общее мнение плотник.
— Даже красивее! — поддержал один из его помощников.
Весть о фресках разнеслась по всему нашему кварталу, и соседи попросились посмотреть. Я предложил им собраться всем вместе и прийти, чтобы не мешать мне. Что они и сделали. Давно я не видел таких восхищенных взглядов.
— И сколько стоит такое чудо? — спросил один из них.
— Если такой же площади, как у меня, то где-то около пятидесяти шиклу. Зависит от качества стены, от сложности рисунков, от красок, которые потребуются, — сообщил я примерные рамки.
— А по времени сколько? — задал он следующий вопрос.
— Около месяца, — ответил я. — Они еще не высохли полностью. Через неделю будут еще краше.
— Мы придем и посмотрим? — напросился сосед.
— Договоримся, соберетесь все вместе и зайдете, — согласился я.
Через неделю должен был прийти художник Думмук и полюбоваться творением своих рук. На то же время я назначил и другим визитерам. Думмук прибыл с супругой, плоской и при этом округлой, похожей на вяленого леща вид сбоку, двумя сыновьями и дочерью. Я не сомневался, что он подкаблучник, но, когда увидел жену, понял, что чувака угораздило разместиться сразу под обоими каблуками. Следом за ними ввалились и соседи по кварталу. К тому времени фрески высохли полностью и набрали глубины, напоминающей стереоэффект, потому что известь хорошо впитывает краски, и сверху образовался тонкий и прочный слой, защищающий от разрушения. Я специально поводил по льву рукой, показав, что рисунок остается неповрежденным, а пальцы — чистыми.
— Вот это да! — воскликнул кто-то из соседей.
С ним были согласны все. Даже жена посмотрела на Думмука так, будто увидела впервые.
Весть об удивительной росписи стен разлетелась по всему Вавилону. Первые дни я пускал небольшие группы посмотреть. Вскоре мне это надоело, запретил рабам открывать дверь, если приходили не по делу. Из-за этого чуть не пропустили человека, который подсказал мне, чем зарабатывать на жизнь в Вавилоне. Это был купец Мардукшумибни. Сперва он заявил, что пришел посмотреть фрески. Дараб, выучивший всего несколько слов, в том числе и это, выдал второе, известное ему, благодаря мне — послал подальше. Купец заорал от обиды, кто он есть такой и чем ему обязан хозяин этого дома. Я услышал его, потому что в это время колдовал во дворе возле горна, преобразуя полевой шпат в ультрамарин. Решил заняться изготовлением этой краски на продажу, потому что деньги заканчивались.
— К тебе не прорвешься! — обиженно заявил Мардукшумибни, когда мой раб впустил его.
— Если бы знал, что это ты, впустил бы сразу. Надоели толпы любопытных. После их визитов вещи пропадают, — приврал я малость в оправдание.
— Я ничего не украду! — заверил он.
— Не тебя имел в виду, — успокоил я.
— Да, действительно красиво! Глаза прямо, как живые! — увидев фрески, воскликнул он. — Если бы у меня была такая красота, я бы всех знакомых и незнакомых пускал во двор, чтобы похвастаться!
— Так сделай и хвастайся, — посоветовал я.
— Вот я и пришел посмотреть, правду ли говорят люди, и, если это так, договориться с тобой, чтобы и мне такое сделал. Только я хотел бы бога Шамашу. Он помогает мне в торговле, — поделился он.
— Это не дешевое дело. Если только Шамашу на одну стену, то обойдется тебе, как моему благодетелю, в сорок шиклу, причем двадцать вперед на особую, дорогую штукатурку, краски, оплату работников, — сообщил я, понадеявшись, что цена отпугнет.
— Я согласен! — тут же радостно объявил он. — Приступай завтра утром.
— Не получится. Надо материалы заготовить, а это два дня, как минимум, — сообщил я. — К тому же, дело это не быстрое. До отъезда не успеем сделать.
— Да, меня предупредили, что больше месяца уйдет. Такая красивая работа быстро не делается. Так что приходи через два дня. Я еще неделю буду здесь. Надо привезенный товар распродать, — не стал упорствовать купец.
Тут меня осенила интересная мысль:
— Ты же из Суз возишь товар. Тебе там не попадалась белая глина? Я бы покупал ее по три шиклу за билту (тридцать килограмм). Там она стоит раз в десять дешевле. Возьму в счет оплаты фрески, — предложил я.
— А зачем она тебе? — поинтересовался купец Мардукшумибни.
— Буду делать из нее чаши, которые не трескаются при высокой температуре, и изготавливать с их помощью краски, — ответил я.
Почти не соврал. Чаши тоже сделаю, но всего раз или два. Они крепкие, долговечные.
12
Вавилон — такая же большая деревня, как Москва двадцать первого века, только без смартфонов. При этом скорость распространения слухов даже выше. Может быть, потому, что людей меньше и общаются чаще. Как только Табия и Хашдая начали обдирать стену во дворе дома купца Мардукшумибни, чтобы сцепление штукатурки с камнем было лучше, по всему городу разнесся слух, что можно заказать фреску любого размера и с любой темой, но некоторые стоят дороже. И посыпались заказы. Поскольку между нанесением слоев штукатурки продолжительные паузы, пока предыдущий не высохнет, мы брали в работу сразу несколько заказов. Я договаривался о цене, получал аванс в две трети от всей суммы. После чего приводил художника Думмука, который выслушивал пожелания заказчика, делал эскиз на папирусе, который утверждался личной печатью, чтобы потом не было недоразумений. Дальше за дело брались Табия, Хашдая и Дараб, помогавший им в меру сил и осваивавший полезное ремесло. Когда доходило до последнего лицевого слоя, опять включался Думмук. По окончанию проекта художник получал по шиклу за каждый рабочий день, полный или нет, а штукатурщики по полтора, но за каждый сданный объект. За месяц набегало не менее четырех выполненных заказов, так что все