Фрисс покосился на небо. Солнце поднималось всё выше, нагревая камни, оставленные без крыши, и Речник думал, не пора ли снять броню и идти дальше в рубашке… или, может, надеть скафандр? Нет, в этих краях скафандр лучше не надевать, особенно в дни огненного ветра, да ещё при нашествии Живой Травы… Надо всё-таки сказать Гедимину, что творит пыль из хранилища в мирных степях. Другим сарматам наплевать на людей, но ликвидатор не лишён милосердия, и он больше знает о работе хранилища, чем Фрисс. Хотя бы спросить у него, откуда берётся такой свирепый и вредоносный ветер…
Земля дрогнула ещё раз. Из пролома показалась голова Халькона, потом змей поднялся над дырой в половину своей длины и навис над людьми. Фрисс перехватил меч поудобнее, Халькон равнодушно посмотрел на него и громко зашипел. Он что-то держал в пасти и теперь уронил это к ногам Ликты. Она не шелохнулась под взглядом раздражённо шипящего демона – впрочем, и он не нападал. Вскинув голову, Халькон снова взлетел над каменными столбами и скрылся в норе, и земля над ним сомкнулась. Камень с углублением лежал неподвижно на прежнем месте, но «чаша» была пуста.
- Мацинген ответил нам, - тихо сказала Ликта Ноцер, поднимая предмет, оброненный Хальконом, и показывая всем жрецам. Все, кто был в круге, покинули свои места и обступили унна-эйга, Фрисс, отложив оттянувший ему обе руки меч, привстал на цыпочки, чтобы увидеть странную штуку.
Это была большая жёлтая кость, скорее всего, из лапы Двухвостки или анкехьо, и на ней чернели размашисто вырезанные значки Шулани. Из полой кости сыпались какие-то обрывки, камешки, последним упал сухой листок Живой Травы.
- Кто посмел такое наколдовать?! – вскричал самый молодой из магов, брезгливо прикасаясь к кости. – «Да поднимется волной…» Кто, кто мог послать это проклятие богов на живых людей?!
- Кем бы он ни был – пусть то, что он послал нам, встретит его самого, - тихо и зло сказала Ликта Ноцер. – Хвала Мацингену, указавшему нам на источник бед… Здесь написано о всех городах степи, чародеи. «Все дома, шатры и норы захлестнёт она, и скоро…» Идём, у нас много дел. Отправьте послания во все города, пусть знают об этом безумце. Я посмотрю, можно ли найти его по следу заклятия…
- Но что же нам делать с травой? – растерянно спросил один из магов. Неясные крики долетали до храма со стороны городских ворот, и теперь все повернулись в ту сторону. Оттуда, махая крыльями и рассыпая во все стороны искры, мчались Скхаа. Один из них уронил зелёный лист в руки унна-эйга, и вся стая повисла на камнях храма.
- Хаэ-э-эй! Унна-эйг! Чародеи! – на площадь вывалилась Двухвостка, а на её спине стоял во весь рост воин-гвел и размахивал веткой Живой Травы.
- Лозы не шевелятся! Они все погибли, их корни рассечены! Позволь выпустить Двухвосток, им полезна такая еда!
- Выпускай, - кивнула Ликта и улыбнулась. – Все из вас живы?
- Все, хвала Мацингену! – крикнул гвел и помчался обратно, подгоняя недовольную Двухвостку. За домами слышался радостный рёв, разноголосые крики, в небо взлетали ветвистые молнии и пёстрые кошки.
- Фррисс! – Алсаг в один прыжок догнал Речника и положил лапы ему на плечи. Фрисс обнял кота в ответ.
… - Какая злоба должна одолевать человека, чтобы он послал Живую Траву пожирать других?! – гвел-кочевник покачал головой и потянулся за кувшином. Пир близился уже к концу, съестного на циновках почти не осталось, и котлы опустели. Алсаг дремал в обнимку с крылатой кошкой, ещё две прижались к нему с разных сторон. Фрисс уже захмелел и сидел с глупой улыбкой, глядя на темнеющее небо.
- Много злобы вокруг, и всё же боги к нам милосердны, - сказал он, подставляя чашу. – Да не иссякнет сила Мацингена, да не иссохнут степные травы!
- Хвала Мацингену! – хором повторили гвелы, содвинув чаши. – Хвала!
…Фрисс сидел на крыльце чьего-то дома и расчёсывал шерсть Алсага новеньким гребнем из панциря Двухвостки. Хинкасса млела, раскинув лапы и подставив светлое брюхо, мех ложился ровно, волосок к волоску.
- Гребень Мацингена, - усмехнулся Речник, разглядев резной орнамент. Ещё два гребня лежали в сумке, и Фрисс не заплатил за них ни единого эла, и сверх того с ближайшим караваном в Дельту привезут четыре шкуры товегов – такова награда, полученная Речником. Но дороже всех наград – свободный путь на восток, Живая Трава, надолго сгинувшая из Оррата, и разрушенное заклятие злобного мага…
- Скорро мы пойдём в Хэнгул? – шёпотом спросил Алсаг, перекатываясь на бок.
- Сейчас в воротах столпотворение, - покачал головой Речник. – Пусть уйдут все, кто спешит, а мы пойдём следом. Не торопись так, ещё немного, и мы вернёмся на Реку, и некому будет кормить тебя мясом…
Часть 2. Главы 06-08. Пленники песков
Глава 06. Хэнгул
- Фррисс… - Алсаг старался говорить тихо, и его слова тонули в хрипе. – Сил нет, как хочу пить…
- Во дела… - Речник сел на корточки, разводя руки в стороны. – Ал-лийн!
Водяной шар медленно рос, колыхаясь в воздухе. Хинкасса не стала дожидаться, пока он замедлит рост – она уже лакала, и так жадно, будто год не пила. Речник покачал головой.
- Вредное растение – мерфина… Ничего, в Хэнгуле залечим твои ожоги. Пей, не торопись, воды хватит.
По дороге тяжело топотали Двухвостки и анкехьо, громыхали колёса гружёных повозок, - к Хэнгулу шёл небольшой караван, и Фрисс удалился в заросли Минксы, чтобы пропустить его. Злак склонил острые листья над дорогой, и лоза Кими уже обвила его и даже успела расцвести. Фрисс подобрал опавшие бутоны – каждый длиной с ладонь – сложил в сумку и снова повернулся к Алсагу.
Кот сидел в тени Минксы, свесив язык, и тяжело дышал. Его нос был в крови, а глаза едва виднелись из-под опухших век. Фрисс нахмурился и тронул шерсть на его плече, открывая свежие рубцы – следы от «когтей» Живой Травы.
- Ничего плохого не вижу, Алсаг. Царапины заживают, как им положено.