Спустя примерно час мы разбиваемся на команды и занимаем половину дорожек. Начинаем турнир под дружный хохот. Играем как в последний раз, постоянно перебрасываясь шутками и подкалывая друг друга.
— Давай, маленькая, поднажми, — подбадривает меня Матвей. Мы идем нос к носу с соседней командой, и последние броски станут решающими.
Завожу назад руку, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы выбить как можно больше кеглей, но когда рука уже летит вперед, шар выскальзывает из пальцев, пару раз ударяется о дорожку и катится по косой траектории. Я выпрямляюсь и разочарованно опускаю руки. В лучшем случае удастся сбить пару кеглей, и тогда мы проиграли. Но внезапно шар ударяется о стенку и, отлетев в сторону, в последний момент пролетает сквозь кегли, сбивая почти все. Последняя шатается под мое замершее дыхание и остановившееся сердце, и в конце концов падает.
Наша команда вскрикивает и хлопает в ладоши. Я резко разворачиваюсь и на кураже запрыгиваю на Матвея. Он подхватывает меня под попку и целует. Глубоко и жадно. Так, как я люблю. Дарит мне то, по чему я соскучилась. А соскучилась я по нему.
— Моя умница, — бормочет, отрываясь от моих губ.
— Хочу тебя, — выдыхаю одновременно с ним.
Он секунду смотрит мне в глаза, словно убеждаясь, что услышал именно то, что я сказала, а потом поворачивает голову в сторону.
— Мы уехали, — бросает друзьям.
— Ну еще бы!
— Куда?
— Мот, не гони!
— Возвращайтесь!
— Оставьте их в покое! У них самый жаркий период!
Со всех сторон раздаются еще какие-то слова и улюлюканья, но мы никого не слышим. Игнорируем целый мир, пока Матвей быстро несет меня к стойке.
Мы переобуваемся в рекордные сроки, а потом быстро идем на выход из развлекательного центра и к машине. Едва занимаем место на заднем сиденье, Мот бросает водителю:
— Марат, домой самой длинной дорогой, — и поднимает между нами перегородку.
— О, господи, — хихикаю я, пряча в ладонях горящие щеки. — Он теперь поймет.
— Мне насрать. Иди сюда. — Матвей хватает меня за талию и усаживает сверху на себя. — Ты уже готова или будем играть? — спрашивает он, целуя и облизывая мою шею.
— Готова, — выдыхаю со стоном. — Быстрее, пожалуйста.
Матвей приподнимает меня над собой, чтобы расстегнуть джинсы, приспустить их вместе с трусами и натянуть презерватив. Я ошалело наблюдаю за его действиями, заводясь еще сильнее. Дыхания уже не хватает, и голова кружится. Мне нравится это состояние, когда я дрейфую на грани реальности, готовая полностью нырнуть в воплотившуюся фантазию.
Раскатав презерватив, Матвей ныряет ладонями под мое платье, отодвигает полоску моих трусиков в сторону и медленно насаживает меня на себя. Я настолько мокрая, что слышу хлюпанье при каждом движении. Крепко зажмурившись, несколько секунд объезжаю Матвея, но он тормозит мои бедра, и я распахиваю глаза. Сталкиваюсь взглядом с его темными глубинами.
— Тише, не спеши, — негромко произносит он и, обхватив ладонями мою попку, направляет, задавая неспешный ритм.
Несмотря на это, входит Матвей глубоко, в самом конце мощно врываясь в меня. Я выгибаю спину, вцепившись в его шею ногтями. Мамочки, как же он глубоко! Еще пара неспешных толчков, и Матвей переходит на свой обычный режим отбойного молотка. Вколачивается в меня снизу, дергая мои бедра, чтобы встречали его в том же ненормальном, адски горячем ритме. Я взлетаю так неожиданно, что мои глаза распахиваются, и я удивленно смотрю на Матвея. Только не вижу его за пеленой слез и накрывших эмоций.
— Вот так, — тихо говорит он. — Умница моя. Только в следующий раз немного тише, твои крики только для меня.
Я кричала? А как тут не кричать, если изнутри меня разрывает от удовольствия?
Я аккуратно ерзаю на Матвее, ловя отголоски мощного оргазма, а потом снова разгоняюсь. Тогда Мот заключает мое лицо в ладони и наклоняет к себе, чтобы впиться ожесточенным поцелуем в губы. Чем яростнее он целует меня, тем грубее и сильнее я насаживаюсь на него. Руки Матвея спускаются мне на шею и обнимают ее, слегка сжимая. Мне нравится то, как кружится голова, как внизу становится еще жарче, а по позвоночнику ползет волна наслаждения. Еще немного, еще совсем чуть чуть…
Матвей со сдавленным стоном кончает, а я догоняю свое удовольствие, скользя по пульсирующему члену. Когда взрываюсь во второй раз, подаюсь вперед и прикусываю нижнюю губу Мота, чтобы не кричать. Он мычит мне в рот и ловит негромкие стоны губами, слизывая их с моего языка.
Когда безумие стихает, Матвей приподнимает меня, освобождая член, и, сняв презерватив, что-то там колдует с ним за моей спиной, пока я, положив голову на его плечо, зеваю и трусь щекой о его щетину.
— Останься на ночь, — просит он, а я киваю. — Что, правда? — удивляется Матвей. — Вот так просто?
— Мгм, — отвечаю и снова зеваю.
Чувствую, как его губы растягивает улыбка, когда он целует меня в висок, и сама улыбаюсь. Да. Вот так просто.
Глава 59
Агата
— Ты ни за что не поверишь! — восклицает Геля.
— Что я тебе сейчас расскажу! — в тот же самый момент восклицаю я, и мы смеемся.
Обнимаемся и наконец присаживаемся за столик в кофейне, куда нам вообще-то вход воспрещен. Но так хочется сладкого, что просто сводит скулы. За эту неделю Громов меня как следует вымотал. Еще и эти усиленные репетиции перед отчетным концертом. Не думаю, что мне сильно навредит один эклер.
— Ты первая, — говорит Геля, придвигая ко мне тарелочку с лакомством и стакан холодного кофе.
— Нет, ты, — парирую я, отдавая подруге первенство только для того, чтобы как можно скорее впиться зубами в сладкое блаженство.
— Мы с Димой женимся.
Я давлюсь эклером и начинаю кашлять, а Геля… аплодирует мне. Прокашлявшись, смотрю на подругу, как на умалишенную.
— Какого черта ты мне аплодировала? — сипло спрашиваю, делая глоток кофе.
— Это мама Димы научила. Говорит, высокочастотный звук помогает лучше похлопываний по спине.
— А еще лучше