Я заметил на их комбинезонах небольшие нашивки с логотипом, напоминающим стилизованную букву «Г». «ГигаКвант», — догадался я. Значит, мои подозрения подтверждались — компания напрямую связана с происходящим в этом измерении.
Спустя несколько минут свет фонаря упал на мое лицо, и в его свете я увидел проверяющего. Парень лет двадцати пяти, жующий жвачку, смотрел на меня и светил фонарем, его внимание было устремлено к моему горлу. Нажав какую-то кнопку, он переключил свет фонаря на красный. Он посмотрел пару секунд и переключил его снова в обычный режим.
— Чисто, — ответил он, продолжая противно жевать жвачку. Затем, перейдя к моему соседу справа, он достал жвачку и прилепил ему на лоб, ехидно ухмыльнувшись.
— Ты что делаешь, олень? — раздался голос откуда-то со стороны.
— Да и че? Им же пофигу! Эти мумии — они как зомби!
— Прояви хоть каплю уважения. Мать не учила?
— Да пошел ты, — парень едко выпалил, но жвачку все-таки снял и бросил на пол.
Я мысленно возблагодарил неизвестного заступника. Ситуация приобретала все более жуткий оттенок — эти люди в комбинезонах относились к нам как к мясу, как к вещам, которые можно инвентаризировать. Что-то подсказывало мне, что я стою на пороге ужасающего открытия.
— Эй, Макс, глянь-ка сюда, — позвал кто-то неподалеку. — У этого похоже на начальную стадию инфестации.
Я скосил глаза, пытаясь увидеть, о чем говорит техник. Мужчина средних лет светил красным фонариком в горло застывшему человеку, и я увидел какое-то слабое свечение внутри.
— Помечай и вызывай хирурга, — ответил невидимый мне собеседник. — Этот «вирус» слишком близко к центральным путям.
«Вирус». То же слово, которое использовал Алекс. Значит, те светящиеся черви, которых извлекал человек в плаще — это какая-то форма инфекции, заражения в этой системе. Но заражения чем? Какой-то аномалией сознания? Разрушительным кодом?
Минуты тянулись нескончаемо долго. Я уже начал думать, что застрял в этом месте на долгие часы, осознавая, что моё сознание никуда не исчезает. Но через полчаса настала полная тишина, и мрак стал еще глубже, словно оплетая и обволакивая, как живой организм, тела людей.
Сначала это было едва уловимо — легкая вибрация и гул, а потом движение земли. Но земли ли? Была ли она землей? Вибрация усилилась, и тут я понял — мы движемся! Огромный конвейер пришел в действие, сдвинувшись с мертвой точки, и начал куда-то затягивать всех людей.
Вся платформа вдруг озарилась приглушенным голубоватым светом, исходящим из-под наших ног. Я увидел, что стою не на земле, а на гигантской транспортной ленте, уходящей к горизонту. По обе стороны от конвейера тянулись металлические конструкции, напоминающие промышленный трубопровод, только гораздо масштабнее. На трубах мерцали таинственные символы — не буквы или цифры, а что-то среднее, непонятные глифы, пульсирующие в такт движению конвейера.
«Это не просто конвейер,» — осознал я. — «Это часть какого-то колоссального механизма, протянувшегося на многие километры.»
Страх сковал мое сознание. Мы были не просто зрителями, не просто вместилищем для тех странных кубов. Мы были сырьем, которое куда-то транспортировали.
Медленно стоя и ощущая свой путь, я понял, что впереди, словно зарево, начало становиться светлее. Двигались мы медленно, и у края горизонта было поначалу непонятно, что происходит. Периодически платформа конвейера останавливалась и снова продолжала движение.
Находясь так долго в этом мире, я смог более десятка раз получить контроль над большей частью своего тела, периодично двигая пальцами рук и сгибая колени. К сожалению, полный контроль был для меня невозможен.
Я заметил, что у некоторых людей на конвейере на лбу светились странные символы, похожие на те, что я видел на трубах. Эти люди двигались иначе — не как зомби, а более осознанно. Некоторые даже переговаривались между собой.
«Персонал,» — догадался я. — «Те, кто здесь работает на постоянной основе.»
Я подслушал обрывок разговора между двумя такими людьми:
— …третья смена сегодня адская. После обновления системы нагрузка выросла на 68 %.
— Еще бы. Директор торопится с запуском нового ИИ. Говорят, конкуренты наступают на пятки.
— Да ладно, кто? «Крайтех»? Они до сих пор на старых алгоритмах сидят.
— Не скажи. У них есть что-то новое. Потому-то наши и гонят нас как лошадей.
«Здесь работают целые смены,» — поразился я. — «Целые отделы. Это не просто какой-то эксперимент — это полноценное производство.»
Конвейер двигался ровно, с механической неумолимостью. Я вспомнил своё детское ощущение ужаса от мысли, что будет, если попасть на движущуюся ленту конвейера на заводе, которую невозможно остановить. Сейчас я испытывал тот же ужас, но во сто крат сильнее.
И вот я начал приближаться к чему-то, что было скрыто за горизонтом. Всматриваясь в фигуры, стоящие передо мной, я понял, что, доходя до края платформы, они резко исчезают. «Обрыв», — мелькнуло в голове, и ладони резко вспотели.
По пути я заметил ответвления от основного конвейера — боковые маршруты, куда периодически перенаправлялись некоторые люди. Над каждым таким ответвлением висели голограммы с обозначениями. Я разобрал несколько: «Библиотека-6», «Квантовые вычисления», «Геном-П», «Симуляция Риккерта». Это были не просто названия — это были направления для различных типов вычислений, для разных функций человеческих «процессоров».
«Так вот как это устроено,» — подумал я. — «Как огромный процессор, где каждый участок специализируется на определенных задачах. И мы — его транзисторы, его микросхемы.»
Я слышал, что были случаи, когда после застывания люди превращались в овощи, но это было очень редко, всего несколько десятков таких исходов. Но почему-то именно сейчас вспомнились такие заголовки в газетах. Я попытался развернуться — с неимоверными усилиями повернул ногу и корпус. «С таким успехом мне потребуется несколько часов, чтобы сделать пару десятков шагов назад», — с отчаянием подумал я. Край платформы стал неизбежностью. Я выдохнул и снова повернулся вперед, готовясь принять то, что окажется за чертой этого, уже и без того безумного, мира.
Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот проломит грудную клетку и вырвется наружу. Страх сжимал горло невидимой рукой. За сотни тысяч лет эволюции человеческий организм научился реагировать на опасность — бежать или сражаться. Но здесь, в этой реальности, я не мог сделать ни того, ни другого.
Я зажмурился. Свет был достаточно яркий. Шум платформы и того, что ждало меня впереди, усилился. Не в силах больше терпеть неизвестность, я в самый последний момент открыл глаза.
Глава: "Машинерия сознания"
То, что я увидел впереди, поразило меня до невозможности