Под плиту дружно вошли два подкатных домкрата, вдвоем гробозоры приподняли ее, взялись — и с тупым ударом откинули на жесткую ткань. Памятник и трогать не пришлось. Потом взялись за лопаты. Землю, пахнущую сырым болотом, споро выбрасывали на брезент. Любо-дорого.
Даша не засекла время, оглядывалась по сторонам, на кресты и оградки, не идет ли кто. Почему-то казалось, в час ночи непременно сюда явятся скорбящие родственники или полицейские с обходом, вот глупость.
А могила тем временем уходила в землю на глазах. Ты подожди еще немного, мысленно попросила Даша, уже не сомневаясь в нездравости рассудка. А и пусть. Оба антимогильщика уже по пояс в яме.
Стук. И еще раз.
Хотя дроглый ночной воздух уж точно не согревал, Даше стало жарко, она даже воротник расстегнула.
Толик, да, он повыше, махнул ей рукой, указал вниз. Стянул верхонку, достал что-то тонкое, небольшое — фонарик, и узким лучом посветил себе под ноги. Даша подошла, нажав кнопочку на лбу. На дне прямоугольной дыры в сероватом круге диодного света блестела темно-синяя полировка. Данькин гроб снаружи остался цел, хотя ведь верно, пролежал пару месяцев в рыхлой земле. Качественный продукт, наверняка иномарка — она чуть не захихикала. Спасибо родителям.
Копачи быстро расчистили крышку. Выбрались из не такой и глубокой ямы и принялись за иную работу. Обрезиненным, судя по глухому звуку, молотом вбили по обеим сторонам могилы по паре ломиков с кольцами на концах. Раскрыли еще один вьюк, оттуда полезли желтоватые ленты грузовых тросов, похожие на спагетти гиганта. Раз-два-три, ленты протянуты под гробом и пропущены в кольца, к ним прицепили ручные лебедки-полиспасты с длинными ручками. Парни разом начали качать, и с легким скрипом тросы поползли, подтягиваясь, потом натянулись. Явно не в первый раз они это делают, подумала Даша немного ошалело. Ох, Виталя, чем вы там занимаетесь в свободное от ритуалов время? Хотя какое ей дело, лишь бы помогли.
Крышка гроба тускло блеснула, показавшись над землей. Даша с трудом подавила желание броситься к нему, пусть занимаются специалисты, пусть.
Как будто похороны пустили в обратную сторону. Только вот черное небо с тускнеющим лунным диском не подходило к картине. Темные личности склонились в ногах и головах могилы и рывком вытащили гроб, поставили наземь. Глухой стук. Ему там, внутри, не… что за мысли.
— Не испугались? — спросил Коля, вытирая пот.
— Нет, мне теперь бояться нечего, — сказала Даша, глядя на последнее данькино жилище. Да уж, стильно, модно, молодежно. И дорого. Темно-синий футляр для трупа напоминал шкатулку для… даже и не сказать сразу для чего. По углам немного облезла краска, кое-где пошла кракелюрами под лаком внизу стенок, но в общем состояние, как говорят, без пробега по России. Значит, и внутри тело должно неплохо сохраниться. Хотя в лешином рассказе даже скелет смог ожить.
Толик убирал аппаратуру, чем-то похожий на фокусника после выступления, Коля скоро вернулся с длинными складными носилками вроде строительных. Гроб погрузили.
— Идемте! Зароем и уберемся без вас, вы пока в машине посидите. С ним.
Странная процессия скоро удалялась от могилы. Двое уголовного вида несли дорогой синий гроб, рядом шагала высокая белокурая девица в драной болотной куртке, вместо рыданий улыбаясь совершенно сумасшедшей улыбкой и иногда трогая крышку белой узкой рукой без кольца.
К счастью, их никто не видел. Призрачно-белый фургончик с незапертыми дверьми ждал на месте. Гроб задвинули в кузов. Толик галантно открыл ДАше дверцу кабины.
— Отдохните тут, мы скоро.
Она кивнула. В кабине было теплее и сразу потянуло в сон. Да и сиденье не казалось теперь неудобным. Она только тут поняла, как морально вымоталась. Но не время киснуть, не время.
Прошло еще с полчаса, может и больше, когда наконец-то в кузове зашебуршали, забрякали. Даша распахнула дверцу и соскользнула на асфальт. Луна уползла ниже к горизонту и стала явственно отливать красным. А может, ей так казалось от усталости, в глаза словно песку сыпанули. А ведь ты, лентяйка, и лопату в руки не брала. Археолог-горюшко.
Она заранее сказала адрес, теперь Толик вытащил дорогой смартфон, пристроил на зажим у передней панели. Даша отметила — по дороге на кладбище навигатор ему не понадобился.
Поехали. С Богом, или с чертом, теперь какая разница. Главное, добраться до ее (их) уединенного домика. Даша задремала, привалившись к боковому стеклу. Мотор гудел уж очень баюкающе и покачивало, словно колыбель. Колыбель новой жизни.
Вместо нормального сна чудилось, желтый свет фар стал жидким, густым словно растопленное масло, грузовичок плывет по нему, а луна алый, налитый кровью глаз. И кто-то смотрит пристально оттуда, с явным удовлетворением. Радуйся, нечистая сила, коли принимаешь участие. Радуйся, но если не помогаешь, не мешай. Мы сами себя погубим.
Фургончик стоял у ворот ее нового жилища. Даша встряхнулась и открыла дверцу. Холодный ветер взъерошил и растрепал волосы, прядь хлестнула по глазам.
— Отпирайте, показывайте, куда заносить. Да мы поедем. Вы это, шефу не забудьте звякнуть что все, мол, в ажуре. Он требовал. — Коля откидывал рукоятки запоров на дверях фургона.
Данилов гроб занесли в гараж, сняли с носилок, Даша поблагодарила, как во сне. Лампочка-стосвечовка в жестяном абажуре освещала сцену из недешевого, судя по гробу, фильма ужасов.
Темные личности сказали хором "до свидания" и ушли — Толик на прощание жестом показал "позвонить", Даша кивнула. На улице зарокотал мотор, скрежетнуло и шум стал удаляться.
Все.
Одна.
Одни.
Она достала мобильник, провела озябшими пальцами по экрану. Нашла телефон виталькиной конторы и вызвала.
Автоответчик. Вы позвонили в ритуальный салон бла-бла, сейчас никого нет, оставьте сообщение после сигнала… обычная, знакомая насквозь реальность. Зуммер. Даша сказала "Виталь, это Даша, все в порядке. Спасибо большое".
Оны вдохнула, выдохнула. Торопиться вроде бы ни к чему теперь. Заглянула в себя. Страха не было. И гроб не пугал. И то что… нет, тот кто в гробу. Ни капли. Теперь все и решится. Доктор Крид, простите, я не припасла шприца с ядом. И кинжала или бензопилы тоже. Мне просто нечего терять, что б там не случись. И кто бы не явился передо мной.
А страшнее всего, если не явится никто. Мертвое останется мертвым. И надежда ложь. Останется только лечь на гроб, как безумная королева, и умереть самой.
Она с трудом переставляла ноги, пока шла к дому, оставив гараж приоткрытым и свет горящим.