«Проклятье!» — прорычал он, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Не видя ни следов, ни самих беглецов, Крест беспомощно застыл, не представляя, в какую сторону они могли свернуть.
Он только что видел, как Тэлли и Эл смяли здесь ветви молодых деревьев, но сейчас перед ним всё выглядело идеально целым и нетронутым, словно никто даже не проходил мимо.
«Неужели марево?» — с ужасом осознал он. Так увлёкшись погоней, Крест совершенно забыл, что Эл мог накинуть на него иллюзию.
— Проклятье! Разрази меня Хронатгар, если это снова было марево! А-р-р! — взревел он, и его гневный рык разнёсся эхом по всему лесу. — Эл, если ты снова использовал против меня магию, клянусь, я изобью тебя до полусмерти при следующей встрече! — проорал он во всю мощь лёгких, в ярости от осознания того, что его снова обвели вокруг пальца.
Тяжело дыша и едва стоя на дрожащих ногах после долгой погони, Крест всё-таки заставил себя осмотреть ближайшую округу в поисках хоть малейших следов беглецов. Он продолжал надеяться, что Тэлли и Эл всё же были настоящими, а он просто повернул не туда. Но в глубине души понимал, что при любом исходе его снова нагло провели, и это невероятно бесило.
Хейл догнал Креста в тот момент, когда тот, не переставая ругаться на чём свет стоит, кружил по поляне, напряжённо разглядывая землю.
— Где они? — спросил он, тяжело дыша после бега.
— Я бы тоже хотел знать! — прорычал Крест с таким бешенством, что Хейл невольно нахмурился. — Сначала подумал, что они марево на меня накинули, но теперь уже сомневаюсь, брат. Посмотри сюда, — раздражённо махнул он рукой в сторону кустов. — Видишь?
Хейл глянул вниз и заметил чёткие следы зверя.
— Скажи, что они похожи на те, что мы видели в лагере, — с плохо скрываемой надеждой спросил Крест, и Хейл сразу понял, насколько брат боится ошибиться.
— Они и есть, — уверенно кивнул он и опустился на колено рядом со следами, внимательно изучая отпечатки. — Вот здесь, видишь? — он указал на один из них. — В лагере тоже были такие отметины. Думаю, это правая передняя лапа. Он её поджимает, когда стоит, то ли от нетерпения, то ли в ожидании чего-то, не знаю… — задумчиво проговорил Хейл.
— Проклятье, Хейл. Я снова их упустил! — с досадой процедил Крест, опустив плечи и тяжело выдохнув.
Хейл поднялся и сочувственно сжал его плечо.
— Ничего, мы уже совсем близко, — ободряюще улыбнулся Хейл, стараясь хоть немного смягчить отчаяние брата. — Пойдём по следам зверя, они нас точно куда-нибудь приведут.
Крест коротко кивнул и тут же направился по следу. Хейл задержался лишь на миг, чтобы отметить ближайшее дерево их условным знаком, по которому Туррен легко сможет их отыскать, а затем поспешил за братом.
— Сестра, ты как? — Юэ осторожно ткнулся Тэлли в щёку своим холодным носом. — Ты меня сегодня сильно напугала.
— Прости, Юэ, — слабо улыбнулась она. — Боль оказалась сильнее меня.
Тэлли лежала на боку, и Юэ бережно улёгся рядом, осторожно прижавшись, чтобы согреть её своим теплом. Она зарылась пальцами в мягкую шерсть призрачного кота и почувствовала, как он тихо замурчал, когда она принялась нежно перебирать шерсть, почёсывая его.
— Ты поправишься? — в мысленном голосе Юэ звучала тревога, от которой Тэлли сжалось сердце. Она не знала, что ответить ему, боясь, что он распознает её ложь.
Она прекрасно осознавала, что её конец уже близок. Когда они покинули дом леди Ви, боль накрыла её с такой неистовой силой, что мир перед глазами потемнел, и она рухнула бы прямо посреди улицы, если бы Эл вовремя не подхватил её на руки. Он быстро унёс её в ближайший переулок, где она могла немного прийти в себя.
И пока Тэлли ждала, надеясь, что боль утихнет, Эл заметил троицу, которые направлялись к толпе, уже успевшей собраться перед борделем. «Откуда они только узнали?» — задумчиво размышляла Тэлли. Она была уверена, что убила всех, кроме самой леди Ви, никому не позволив сбежать и поднять тревогу. Но сейчас пришла к выводу, что кто-то из нижнего зала мог услышать шум и увидеть, что произошло наверху.
Тэлли передёрнуло, когда перед её внутренним взором вновь возникли сцены того «особого» вечера. Её затошнило от ужаса и отвращения, и, чувствуя, как ярость вновь вспыхивает в груди, она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь совладать с собой и оставить произошедшее позади.
«Я сделала всё, что могла. Осталась лишь последняя цель», — упорно повторяла она, сжимая кулаки так, что ногти впивались в кожу. Но в памяти вновь и вновь вспыхивали широко распахнутые, полные ужаса глаза девушки, прикованной к стене и изрезанной человеком, который всё ещё продолжал брать её, когда Тэлли ворвалась в зал и начала убивать всех, до кого дотягивался её меч.
Пока Тэлли убивала, краем глаза она видела, как мужчина, грубо раздвинув ноги прикованной девушки, жестоко насиловал её, не обращая внимания на кровь, медленно стекавшую по её телу из множества мелких ран. Тэлли заметила на столике, стоявшего рядом с мужчиной, набор ножей с окровавленными лезвиями самых изощрённых форм. Не выдержав, она направила на него поток магии, пытаясь подчинить своей воле, но столкнулась с таким неистовым сопротивлением, что не смогла даже двинуться, застыв с мечом в руках. Лишь тогда она догадалась взглянуть на мужчину с помощью магии — перед её взором вспыхнули ярко-красные нити, пронизанные слепящими белыми искрами.
Это был ларин.
Его нити полностью оплели тело девушки, и Тэлли видела, как они пульсировали всякий раз, когда он применял магию. Она не могла понять, что именно он делает, но его сил явно хватало и на то, чтобы сопротивляться ей, и продолжать мучить безвольно висящую девушку. В глазах несчастной читалась невыносимая боль, но её тело было охвачено полным оцепенением — и Тэлли поняла, что ларин применял магию, подобную той, которой сама она лишала врагов воли к сопротивлению.
Почувствовав наконец постороннее воздействие, ларин резко обернулся, впившись взглядом в Тэлли. В этот же миг она ощутила мощный ментальный удар, настолько сильный, что на мгновение перенеслась в прошлое — в хижину. Перед глазами вновь встало лицо главаря, который первым насиловал её, снова и снова повторялась вся та жестокость, что он делал с ней в первый день. В груди поднялась невыносимая волна страха и беспомощности, отчаянное желание убежать, спрятаться или даже добровольно покориться этому мужчине, лишь бы боль прекратилась. Но Тэлли дала себе клятву,