Скривившись, Тэлли осознала, что «особые» вечера проводят явно не здесь. Похоже, охрана у лестницы как раз и стерегла ту часть дома, где происходило нечто иное — предназначенное лишь для избранных. Она бросила взгляд на Эла и поняла, что он тоже пришёл к той же мысли — и сразу двинулся к охране. Без лишних слов он вонзил нож одному в горло, слегка провернув лезвие, и, не дав второму опомниться, взмахом руки рассёк ему шею. Тонкая красная полоска тут же разорвалась кровью, даря смерть быстрее, чем жертва успела последний раз вдохнуть. Тэлли вновь поразилась мастерству Эла — всё чётко, бесшумно, выверено до последнего движения.
«Не то, что я», — с досадой подумала она.
— Эл годами тренировался, сестра. Было бы странно, если бы он делал это иначе. А ты ведь только начала. И посмотри, чего уже достигла — сколько убила за каких-то пару месяцев! — отозвался Юэ с лёгкой усмешкой.
Тэлли усмехнулась — только в их странных, навязанных магией, отношениях можно было услышать такую поддержку.
— Спасибо, брат, — ответила она, приподняв правый уголок рта в слабой, но искренней улыбке.
Эл уже успел утащить тело одного из стражников на лестничную площадку, чтобы гости из общей залы не заметили трупов. Тэлли приоткрыла ему дверь, стараясь не допустить лишнего шума, хотя Эл и без того действовал поразительно тихо. Оставив тела у подножия лестницы, они начали подниматься. Тэлли сосчитала четыре пролёта, прежде чем они достигли массивной двери. Перед ней никого не оказалось, но Тэлли не сомневалась — внутри наверняка скрывается серьёзная охрана. Вряд ли подобные «особые вечера» могли обходиться без надлежащей защиты.
— Может, они просто не ожидали в гости нас? — с усмешкой произнёс Эл, перехватив её молчаливые терзания.
Почувствовав странное единение с охранителем, Тэлли кивнула Элу, и он медленно распахнул перед ней дверь, из-за которой тут же донеслись крики боли, смех, стоны и глухие шлепки. Тэлли показалось, будто она снова вернулась в хижину пустынников — в кошмар, который, казалось, остался в прошлом.
Она шагнула в тускло освещённое помещение с тёмными, почти чёрными стенами. Воздух был насыщен терпкими ароматами благовоний, пота и железа. Вдоль стен в разных позах были прикованы обнажённые мужчины и женщины, их тела покрывали ссадины и кровоподтёки, у некоторых были надрезы по всему телу. Рядом с ними стояли фигуры в масках и накидках, в руках — хлысты, ножи и странные металлические орудия, назначение которых Тэлли не смогла понять.
Тишина, с которой она вошла, резко контрастировала с безумием, творившимся в комнате — и от этого холод прошёл по её коже. Кто-то без устали избивал свою жертву, кто-то наносил порезы, виртуозно взмахивая ножом, а кто-то грубо насиловал закованных женщин и мужчин. Здесь была пара десятков человек в масках и столько же или чуть больше «пчёлок» Ви. Некоторые из них были без сознания, безвольно трясясь под резкими толчками бёдер гостей, кто-то беззвучно рыдал, пока клиент был занят другой. Тэлли поразило, что гости «особого» вечера совершенно не разделяют, кого калечить — женщин и мужчин. Насиловали и избивали всех одинаково. И, заметив на одной из стен изрезанное тело девушки, закованной в кандалы, рядом с которой стоял высокий мужчина, Тэлли заметила возле него нити магии с искрами — ларин.
Глухой, звериный звук вырвался из её груди. Обнажив меч, она в миг утратила себя — в одно мгновение превратилась в ураган ярости, гнева и ненависти. Она стала самой мстительной волей, воплощением кары, несущей смерть каждому, кто попадался на глаза. Усталость и боль исчезли, будто растворились в её магии. Та наполняла мышцы силой — рукам, чтобы разить, ногам, чтобы быть подобной ветру. Она утратила ощущение времени, всё слилось в безумный танец смерти и стали под кровавым дождём. Перед глазами вспыхивали лишь новые цели — мужчина, женщина, не имело значения.
Каждый в этой комнате был виновен.
Ларины — за сам факт своего существования, за охоту на неё. Эмерины — за то, что наслаждались рядом с ними, смеялись, наблюдая за болью и причиняя её сами. А шлюхи, и мужчины, и женщины — за то, что дарили этим чудовищам удовольствие, за то, что продавались, позволяли и участвовали.
В её душе не было ни пощады, ни различий. Только месть.
Проносясь сквозь комнату, Тэлли рубила направо и налево, не замечая ни криков, ни попыток гостей защищаться — никто не мог спастись. Её меч скользил, как молния, сверкая в свете ламп кровавыми всполохами, и каждый взмах приносил мгновенную смерть. Она была стремительна, как ураган, и безжалостна, как сама тьма.
Наконец, добравшись до противоположного края зала, она увидела ту, к кому стремилась, — чтобы узнать, наконец, правду.
Была ли причастна она?
Был ли замешан принц?
— Здравствуй, леди Ви. Думаю, ты уже догадалась, кто я? — прошептала Тэлли, разглядывая идеальное обнажённое тело любовницы принца и опуская меч. С его клинка медленно стекала кровь — густая, тёмная. Кровь множества виновных.
Леди Ви сидела верхом на голом мужчине, закованном в цепи, с кляпом во рту. На её лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах плескался неподдельный ужас, когда она взглянула на Тэлли и увидела под капюшоном не лицо, а истинную тьму.
— Леди Тень, — прошептала она.
Крест с подозрением наблюдал за Хейлом — тот заметно изменился после встречи с леди Ви: стал угрюмым, молчаливым, будто закрылся. Не зная, что именно произошло в борделе, Кресту оставалось лишь гадать, но его раздражало до бешенства, что Хейл вновь что-то скрывает. Поглядывая то на него, то на Тура, Крест размышлял, стоит ли поговорить с Турреном. Но опасался, что тот, как обычно, напридумывает себе ужасов о Тэлли и впадёт в привычную апатию. Покачав головой, Крест тяжело вздохнул. Эти поиски превращались в нечто всё более зловещее: с каждым днём находили всё больше трупов, и даже Тур начал понемногу соглашаться с мыслью, что за всем этим стоят Эл и Тэлли.
Но Крест не понимал одного — почему. Что могло разжечь в них такую ярость?
Они сидели в таверне, и угрюмое молчание друзей угнетало Креста. Совсем недавно они вернулись от южных ворот, где были убиты семнадцать стражей. Город гудел от слухов, перешёптывался на улицах и рынках, и даже старые трактирщики обсуждали бойню, как