На щеках его появились милые ямочки, он то и дело радостно свистел, и подобное яркое проявление эмоций вызывало у Эванджелины нездоровое любопытство, которое пугало ее саму. Что такого Джекс желает найти за аркой?
Пока она переодевалась, Джекс где-то раздобыл еще одно яблоко, но в этот раз синее. И сейчас подбрасывал его в воздух, напевая свою жизнерадостную песенку.
– Ты таращишься.
– Просто задумалась, почему ты всегда носишь с собой яблоки.
Джекс усмехнулся:
– Поверь, Лисичка, ты не захочешь этого знать.
Он медленно откусил яблоко и неторопливо скользнул вмиг потемневшими глазами от ее приоткрытых губ к обнаженной шее, спустился к ключицам, а затем к груди. Эванджелине вдруг стало тяжело дышать, когда Джекс задержал взгляд на изысканных золотистых лентах, обвивавших ее грудь. Ей казалось, будто они сжимаются лишь сильнее, будто его прохладные пальцы еще туже затягивают их вокруг ее тела, отчего у нее перехватило дыхание.
– Ты начала это, когда таращилась на меня, – прошептал он.
Вот и вернулся тот Джекс, к которому она привыкла, – язвительный и в некоторой степени жестокий.
– Есть новости об Аполлоне? – холодно спросила Эванджелина.
– Нет, – ответил он. – Хаос отправил на его поиски нескольких вампиров и парочку людей, чтобы прочесывали местность и после рассвета, но до сих пор о нем нет никаких известий, да и газеты молчат. Если ему хватит ума, то он будет держаться от тебя подальше. Так легче противостоять проклятию. Но, – добавил он мрачно, – долго это продолжаться не может.
– А что насчет Хэвелока? – спросила Эванджелина.
– А что с ним?
– Кто-нибудь спрашивал, известно ли ему, кто наложил на Аполлона проклятие Лучника?
Джекс недовольно покосился на нее.
– Я ведь говорил, что информация о том, кто заколдовал твоего мужа, ничем нам не поможет.
– Но я хочу знать. Может, ты и привык, что тебя постоянно пытаются убить, но для меня это все в новинку.
– Что ж, очень жаль, потому что Хэвелока нигде нет. Мы пытались найти его, после того как расспросили стражников, охранявших Аполлона, но никто в Волчьей Усадьбе не знает, куда он делся. Я же считаю, что он рядом с Аполлоном.
Джекс остановился перед старинной деревянной дверью, ведущей в кабинет Хаоса. Он дернул за ручку, но та не поддалась.
– Открой ее, – скомандовал он.
Эванджелина ощетинилась:
– Мог бы добавить «пожалуйста».
– Мог бы, но ты подумаешь, что я стараюсь быть вежливым, а мне не хочется вводить тебя в заблуждение. – Одним быстрым движением Джекс достал клинок, уколол ее палец и, увидев, что на коже выступила кровь, ухмыльнулся: – Поторопись, пока сюда не сбежались вампиры.
Эванджелина одарила его мрачным взглядом, но дверь все-таки открыла. На самом деле она не верила, что кто-то из вампиров осмелится напасть на нее. По крайней мере, пока она нужна Хаосу, чтобы открыть Арку Доблестей и тем самым подарить ему шанс избавиться от шлема. Хаос был вампиром, Джекс – богом Судьбы, но они оба зависели от Эванджелины.
Эта мысль придала ей смелости. Они с Джексом вошли в пустой кабинет, и Эванджелина решила немного осмотреться. Если бы не цепи и кандалы, привинченные к стульям, она бы легко представила, что они оказались в Волчьей Усадьбе. Пол под ногами был выложен гладко отполированным камнем, стулья – обтянуты тонкой кожей, а мраморная шахматная доска на столе Хаоса выглядела как настоящее произведение искусства. Фигурки оказались гораздо больше, поэтому невооруженным глазом было видно, что это не обычные король, ферзь, слон, ладья или пешка. Скорее они напоминали членов семьи Доблестей, но, подобно огромным статуям в гавани за Валорфеллом, были лишены голов.
Джекс еще раз откусил яблоко, наполнив воздух полутемной комнаты сладковатым ароматом, и принялся внимательно наблюдать за Эванджелиной, коснувшейся столешницы.
– Не уверен, что тебе стоит здесь рыскать, – произнес он.
– Не уверена, что меня волнует твое мнение, – парировала Эванджелина. – Я слишком сильно нужна вампиру, чтобы он причинил мне вред.
Она беззаботно обошла стол по кругу.
Эванджелина и сама не знала, что ищет, но понимала, что это ее единственная возможность хорошенько осмотреться здесь. С тех пор как приехала на Север, она частенько оказывалась тем самым человеком во всем замке, у которого было меньше всего возможностей. Но сейчас все изменилось. Она была девушкой из пророчества. Она была ключом – волшебным созданием, способным творить настоящую магию. Ей больше не придется топтаться в дверях, как испуганному котенку, или покорно сидеть на стуле и ждать.
Она начала выдвигать один ящик за другим, пока в углу одного из них не нашла кое-что любопытное. Драгоценный камень, поблескивающий под стеклянным колпаком.
Приподняв его, Эванджелина заметила, что камень засверкал ярче, озаряя кабинет розовыми и золотистыми отблесками. Внезапно он показался ей самым желанным украшением – украшением, которое она бы с удовольствием носила на шее. Оно выглядело так прекрасно, словно какая-то волшебница поместила горсть чудес в него, хотя слово «ожерелье» казалось слишком обыденным для этого сокровища.
Кончики пальцев покалывало, когда Эванджелина коснулась цепочки.
– Как думаешь, мог ли Хаос приберечь этот камень для меня?
– Нет. – Вампир, незаметно появившийся в кабинете, метнулся к ней и выхватил цепочку из рук.
– Отдай! – Эванджелина вновь протянула руку к камню, действуя инстинктивно, но Хаос перехватил ее запястье.
– Это не твое, – сказал он.
Он ошибался. Эванджелина знала это. Камень в его руках не переливался так же ярко, как в ее. Он принадлежал ей.
Эванджелина замахнулась на Хаоса свободной рукой, даже не задумываясь о том, что он был гораздо сильнее и больше нее. И неважно, что удар причинил ей больше боли, чем ему. В тот момент она думала лишь о том, как снова завладеть ожерельем.
– Оно тебе не принадлежит! – Эванджелина снова бросилась на Хаоса.
– Плохая идея, Лисичка. – Джекс обхватил ее талию и резко дернул назад, утягивая подальше от Хаоса и драгоценного камня.
– Отпусти меня, ты, чудовище… – Эванджелина попыталась ударить его головой.
Джекс убрал руки с ее талии и крепко сжал шею, не давая Эванджелине даже пошевелиться. Хаос тем временем подошел к столу и запер драгоценный камень в железной шкатулке.
В тот же миг Эванджелину словно окатили ледяной водой. Как только крышка шкатулки захлопнулась, ее смелость, ее невероятная уверенность в себе вкупе с желанием выцарапать Хаосу