* * *
Постепенно острота горя притупилась, но осталось щемящее чувство невосполнимой утраты. Оля старалась не давать себе отдыха, однако и особенно перегружаться опасалась. В это тяжелое для нее время помогало сознание того, что где-то рядом с ее сердцем бьется другое, что Володя не бесследно исчез из ее жизни.
Оля располнела, но никто из окружающих пока ничего не замечал. Носила она широкую куртку, скрывавшую изменившуюся фигуру. Правда, как-то Кубышкин сказал:
— Смотрю я на тебя, Ольга, и не пойму — что-то непривычное в тебе появилось. То ли выражение лица… Скучное такое. Или болеешь? Эта куртка — не жарко тебе в ней?
— Нет…
— Ты не горюй уж так. Раз пошла в испытатели, то держи себя в руках — все под богом ходим.
Однажды Олю вызвали в управление и предложили поехать в воинскую часть, чтобы помочь летчикам освоить новый реактивный самолет — в такие командировки ее посылали уже раньше. Оля сразу догадалась, что это Кубышкин удружил ей, желая отвлечь от грустных мыслей.
— Вы работали инструктором, вам и карты в руки. Поучите их. На этом самолете есть ограничения — вот и не рискуют штопорить. Нужно, чтобы у летчиков появилась уверенность.
— Я не смогу.
Подполковник, который не сомневался, что Оля сразу согласится, удивленно посмотрел на нее — странно было услышать отказ от такого опытного летчика. Уж кто-то, а майор Ямщикова всегда бралась за любую работу.
— Почему же, Ольга Николаевна? Вы прекрасно знаете особенности этого самолета и справитесь как нельзя лучше. Да и ехать не завтра, а через недельку… Что-нибудь случилось у вас? Вы, кажется, расстроены.
— У меня скоро будет ребенок, — поспешила сказать Оля, чтобы все сразу стало на место.
Подполковник не сразу нашелся, что ответить. На лице его застыло выражение крайнего недоумения. Наконец он сообразил, что майор Ямщикова не только летчик-испытатель, но и женщина, и это ее право — иметь ребенка.
— Извините, Ольга Николаевна, я как-то… не догадался. Конечно, в этом случае… Почему же вы летаете — вам никак нельзя!
Олю временно перевели на нелетную работу. А спустя три месяца у нее родилась девочка.
Вернувшись из отпуска, Оля продолжала испытывать самолеты.
Прошло несколько лет. Оля много летала, отдавая любимому делу все свои силы. Контрольные испытания серийных самолетов, государственные испытания, определение летных характеристик самолетов, проверка различного оборудования, отдельных агрегатов и систем, вооружения — какие только испытания не приходилось проводить.
Но помимо всего этого, она была постоянно загружена и другой работой: ее избрали депутатом городского Совета, к ней обращались незнакомые люди, которым нужно было помогать, писали письма девушки, мечтавшие попасть в летную школу… Оля хлопотала, помогала, устраивала.
Часто Олю приглашали на разные встречи — с молодежью и ветеранами, рабочими и колхозниками, школьниками и учеными. И она рассказывала о крылатых годах, когда мечты становились былью, о суровой войне, о девушках-летчицах, о Рае Беляевой, об испытательской работе. А поздно вечером, уставшая, долго не могла уснуть, лежала и думала. Как много друзей ушло безвозвратно… Не слишком ли велики потери? И становилось ей грустно… Тогда приходила Рая. Смеялась, щуря глаза и привычным движением рук заправляя под шлем тугую косу. О чем только не говорили они вдвоем! Собственно, говорила Рая, а Оля только слушала и вспоминала…
«Лелька, ты, кажется грустишь? Брось! Жертвы неизбежны. А жизнь идет вперед, ты летаешь — это же такое счастье! Ни на что не променяла бы… Ты можешь все! Ты — бог! Бывает, хмурое небо, никакого просвета — сплошь облака. И люди мирятся, покорно ждут, когда появится солнце. Да разве можно ждать? Лететь, лететь на крыльях ввысь, пронзая облака! Ведь там, за облаками — солнце!..»
Оля непрерывно летала, и казалось — сил хватит еще на многие годы, стоит ли думать о том, что будет впереди. Каждую весну медицинская комиссия официально разрешала ей продолжать полеты — здоровье позволяло.
Но вот однажды наступил день, когда врачи поинтересовались:
— Ольга Николаевна, сердце не побаливает? Как у вас с давлением? Что-нибудь чувствуете?
— Все нормально. Ничего не болит.
— Мы вас понаблюдаем. Давление у вас выше нормы.
А спустя еще некоторое время:
— Мы не советуем вам летать. Перегрузки, знаете, и прочее — все это крайне нежелательно. Мы вынуждены запретить…
— Но как же без полетов? Всю жизнь я летаю. Двадцать три года… Нет, без полетов я не смогу!
— Вы имеете и другую специальность — авиационный инженер.
— Имею…
В медицинской книжке появилась запись: «По состоянию здоровья к летной работе не допускается».
Оля понимала: спорить нет смысла.
Инженер-испытатель. Ведущий инженер… В этом качестве теперь предстояло ей продолжать испытания самолетов. Отныне она будет отвечать за испытания, разрабатывать программы, давать задания, обобщать результаты. Будет ходить по земле рядом с самолетами, но никогда не поднимет в воздух ни один из них…
«Эх, Лелька, что же ты! Скисла! Неужели тебе уже четыре десятка? А впрочем… Если бы я была жива, мне было бы больше… Не жалей — ты много успела. Помнишь, я ругала тебя, когда ты собралась в академию? Зря ругала. Теперь ты будешь инженером-испытателем. Все-таки — авиация! Ах, как я любила высший пилотаж, Лелька! А из штопора выйти не смогла… Я пыталась, я так хотела жить! Но самолет не слушался… Не унывай, Лелька, ты счастливее меня. Авиационный инженер — это важно и это тоже самолеты! Работай, впереди у тебя — долгие годы. Считай, что ты начинаешь еще одну жизнь…»
Еще одну жизнь… Начиная эту новую жизнь, Оля не предполагала, что работа инженера-испытателя полюбится ей так же, как и полеты. И лишь пятнадцать лет спустя она, полковник Ямщикова, первая в мире женщина-испытатель реактивных самолетов, ведущий инженер-испытатель, сможет остановиться и оглянуться на пройденный путь. Сорок лет в авиации. Пятьдесят типов самолетов, на которых она поднималась в воздух. Восемь тысяч полетов…
Медленно шла Оля домой. Расцветала весна. На березах ветер шевелил молодые клейкие листочки.
Вот она, березовая роща на окраине аэродрома. Та самая… Отсюда, простившись, ушел в свой последний полет Володя. Как и тогда, щебечут птицы, голубеет высокое небо. Березки выросли, окрепли.
Послышался мягкий приглушенный гул — на аэродроме еще не кончился рабочий день. Оля остановилась. По летному полю не спеша рулил серебристый истребитель. Развернувшись, замер на краю бетонки. Плавные