Снижаясь, Оля поставила кран шасси на выпуск — вышло основное шасси, но сигнальная лампочка выпуска стойки переднего колеса не загорелась: колесо не выпустилось. Снова убрала и выпустила шасси — нет, переднее колесо не выходило.
Оля давно приучила себя не теряться, не проявлять излишней торопливости в критических ситуациях. И сейчас старалась действовать хладнокровно, однако мысль работала напряженно, с лихорадочной быстротой. По инструкции следовало воспользоваться аварийной системой выпуска шасси. Но сначала — уйти на второй круг.
Еще раз попыталась выпустить колесо — безрезультатно… Тогда, взявшись за рукоятку аварийного выпуска, потянула — сейчас все должно стать на место… Но рукоятка не поддалась. Оля энергично рванула ее и в то же мгновение поняла: слишком энергично… Трос, идущий от рукоятки к замкам выпуска стойки шасси, оборвался, и теперь оборванный конец свободно болтался в кабине, а сама аварийная рукоятка осталась у Оли в руке. Она взглянула на эту окрашенную в красный цвет рукоятку и мысленно отругала себя — ну зачем было так резко дергать!.. Как же теперь?
Горючего оставалось на двенадцать минут. Всего двенадцать минут… За это время нужно найти выход из положения и посадить самолет. Но — как? Может быть, сесть «на брюхо» с невыпущенным шасси? Тогда — куда садиться? На бетонированную полосу или же на грунт? В любом случае машина будет разбита. А если приземлиться на основное шасси без переднего колеса? Почти верный капот…
Машину необходимо сохранить — она не должна быть разбита! Только об этом и думала теперь Оля. Неужели нет выхода?! Опытный самолет — и вдруг она разобьет его!..
Но сохранить машину можно лишь при условии, что выйдет шасси. Значит, надо пытаться… Пытаться выпустить! Прекрасно зная конструкцию самолета и всех систем, Оля до мельчайших подробностей представила себе схему основной и аварийной систем выпуска шасси. Переднее колесо не выходило — заклинило стойку. Это ясно. Необходимо ее выдернуть, поставить на место. Трос оборван… Как же это сделать?
И тут ей пришла мысль — а что, если сдвинуть стойку, используя силу перегрузки? Вдруг — получится?! Теперь, когда появилась надежда, Оля, стараясь говорить спокойно, запросила землю:
— Я — «Барс-19»! Я — «Барс-19»! Аварийная ситуация — невыпуск переднего колеса. Разрешите лететь в зону. Попробую перегрузкой.
С земли подсказали:
— «Барс-19», воспользуйтесь аварийной системой!
— Аварийная отказала! Разрешите в зону!
Когда разрешение было получено, Оля быстро набрала высоту. Сообразив, что оставшийся трос может быть использован, намотала конец его на оторванную рукоятку: потянуть в нужный момент, чтобы облегчить выход стойки из заклинения.
Пикируя, Оля разогнала самолет, на большой скорости резко потянула на себя ручку управления и одновременно дернула рукоятку с тросом аварийного выпуска. Почувствовала, как ее с большой силой прижало к сиденью, голова ушла в плечи и все тело, отяжелев, стало опускаться вниз, вниз. Не было сил противодействовать этому давлению. Однако стойка по-прежнему оставалась на месте. Все напрасно…
Неужели так и не получится? И сразу решила попробовать еще раз: надо энергичнее выходить из пикирования, увеличить перегрузку. Мысль работает молниеносно: время! горючее! Осталось несколько минут… Надо бы оставить небольшой запас — без этого нельзя… Нет, не получится… И снова — набор высоты, разгон самолета и — крутой вывод. Опять сотни килограммов наваливаются на голову и плечи, отвисает нижняя челюсть. Сила перегрузки вдавливает Олю в сиденье, но… сигнальная лампочка не горит.
Спина взмокла, пот катился по лицу. В голове стучало. Что же теперь — просить разрешения на посадку без шасси? Нет! Еще одна попытка — проклятая стойка! Силы перед последним шагом удесятерились, и, сцепив зубы, вся собравшись, Оля решительно отдала ручку от себя, войдя в пикирование. Скорость растет… Сейчас колесо до отказа поджато к фюзеляжу. В следующий момент — вытолкнуть его в обратном направлении! Ручку — энергично на себя! От перегрузки потемнело в глазах, поплыли пятна… Трудно выдержать… В ушах звон… Трос! Нужно тянуть аварийный трос! И в этот момент под сильным давлением стойка, наконец, встала на замок выпущенного положения. Лампочка зажглась!
Оля смотрела и не верила глазам — горит! Переднее колесо вышло!
— Я — «Барс-19»! Иду на посадку. Кончается горючее. Я — «Барс-19»! Шасси выпущено!
Снижаясь, Оля почувствовала, что в кабину задувает. Откуда-то снизу. Догадалась: стойка, сдвинувшись под большой нагрузкой, вырвала кусок обшивки — в дыру заходит воздух. Уменьшить скорость!
На малой скорости самолет заходит на посадку. Впереди тянется бетонированная полоса, куда Оля должна посадить истребитель. Теперь, снижаясь, она была уверена, что сядет, хотя и неприятно будет доложить, что в самолете дыра. Но это такой пустяк по сравнению с тем, что могло произойти, если бы не удалось выпустить колесо…
Посадка прошла гладко. На земле Олю встретили механики, осторожно затащили самолет в ангар.
С трудом вылезла Оля из самолета, чувствуя себя так, словно совершила десятикилометровый кросс — только теперь, когда спало напряжение полета, она поняла, как устала. И все же ей хотелось сейчас же осмотреть самолет вместе с механиками.
Оля еще не совсем пришла в себя, когда в ангар вошел Стефановский. Хмурый, никого не замечая, тяжелым взглядом окинул самолет и, видимо зная лишь, что в воздухе не выпускалось переднее колесо, презрительно бросил, как всегда окая:
— Вот оно: посади бабу в самолет, она и рукоятку аварийную не сможет дернуть!
Сердце у Оли запрыгало, губы задрожали, но усилием воли она сдержалась, чтобы не показать своей обиды. Молча бросила перед собой на пол красную аварийную рукоятку с обрывком троса, которую все еще держала в руке.
Стефановский застыл на месте, мрачно глядя на аварийную рукоятку. И вдруг преобразился, просиял, поднял глаза на Олю, качнул удивленно головой:
— Ну и силища. Четырехмиллиметровый трос оборвала!
Впервые в его голосе Оля почувствовала не осуждение, а одобрение, даже радость — видно, Стефановский был доволен, что она, Ольга Ямщикова, которую он в конце концов вынужден был допустить к испытательной работе, не оказалась размазней…
С этих пор Стефановский резко изменил свое отношение к ней. Первым здоровался, протягивал руку, даже улыбался, стараясь загладить свою вину и перечеркнуть все то прежнее, что было между ними.
* * *
Первый советский реактивный самолет был поднят в воздух летчиком-испытателем капитаном Бахчиванджи еще в 1942 году. Весной следующего года летчик разбился вместе с самолетом. Причина катастрофы долгое время оставалась неизвестной.
Война на некоторое время задержала дальнейшие работы над совершенствованием реактивной техники, но уже в первый послевоенный год стали появляться опытные образцы истребителей