– Давай, Леон, – сквозь зубы процедила Алиса. – Подпускай по одному, иначе нам крышка.
Леон еще какое-то время молчал, а потом вдруг признался:
– Я не чувствую тьму. Не могу взять ни капли.
– Черт! – выдохнула Алиса.
Им крышка. Им совершенно точно крышка. Раф, даже растерзанный Падальщиками, все равно выиграл.
Ну нет, она просто так не сдастся!
Не отдавая отчета в том, что делает, не слушая ни голоса разума, ни предостережений Леона, Алиса бросилась вперед, на ближайшего бездушного. Тот замер то ли от удивления, то ли от испуга. Алиса размахнулась, всадила кол ему в глазницу, тут же вытащила и побежала к следующему. Внутренний голос отмечал, что происходит что-то странное: даже если бездушные обалдели от ее наглой смелости и замерли на мгновение, то они все равно уже должны были прийти в себя и растерзать ее. Но они не только двигались слишком медленно, они, даже убитые, падали медленно.
Алиса расправилась со вторым бездушным, когда Леон пришел в себя, схватил обломок кола, и оставшихся двух они убили вместе. Только после этого время вокруг них вернуло свой ход, и тела всех четверых тварей вместе рухнули на пол. А сразу после них на колени упала и Алиса. Ей показалось, что из нее будто бы выдернули все кости. Тело стало мягким и непослушным.
– Что это… было? – шепотом спросила она.
– Это ты, – сказал Леон, помогая ей подняться. – Это сделала ты, Алиса. Я не мог. Я больше не чувствую тьму. Похоже, променяв Рафа на себя для Падальщиков, я и колдуном перестал быть.
Алиса ошалело посмотрела на него.
– Но я тоже не могу…
– В тебе еще осталась капля тьмы, что я отдал тебе перед ритуалом.
Звучало это логично, но совершенно сумасшедше.
– Надо проверить, не осталось ли еще бездушных, – сказал тем временем Леон.
Однако оказалось, что они победили почти всех. Еще двух бездушных уничтожили штурмовики на третьем этаже. Среди работников телеканала жертв оказалось четыре, и еще двое были ранены, но не сильно. И лишь убедившись, что в здании больше не осталось тварей, Леон, так и не дойдя до выхода, опустился на пол, прислонился спиной к стене, поморщился от боли и наконец признался:
– А вот теперь, кажется, мне действительно нужен врач.
Глава 18
Алиса медленно поднималась по ступенькам, давая себе время передумать. Она даже хотела бы передумать, но впервые в жизни была твердо уверена в том, что поступает правильно. Точнее, она крайне редко сомневалась в своих решениях, обычно вообще над ними не задумывалась, но сейчас это решение касалось ее персоны, делало лучше для нее, а не для кого-то, и Алиса чувствовала, что предает все то, во что верила раньше. Предает, но делает лучше для себя.
«Нельзя предать того, кто бросил тебя первым, Алиса», – сказал ей Леон, и Алиса два дня думала над его словами, постепенно убеждаясь в его правоте.
Мать была, конечно, дома. Судя по тишине, Диана спала. Любка, наверное, еще не вернулась из школы.
– Алиса! – обрадовалась мать. – Слава Богу, с тобой все хорошо! По телевизору такие ужасы показывали, и тебя тоже. Я тебе два дня звоню, но телефон недоступен.
Алиса удивленно взглянула на мать. Она не ослышалась: та о ней беспокоилась? Впервые в жизни та о ней беспокоилась? И надо же – теперь Алисе было плевать. Еще две недели назад она была бы счастлива, но теперь чувствовала: ей все равно.
– Все в порядке, – заверила Алиса, раздеваясь. – Я пришла поговорить.
– Конечно, проходи в кухню, я чаю согрею.
Алиса повесила куртку на вешалку, прошла в тесную кухню. Много лет назад на этой кухне она пила молоко с печеньем, а потом, по привычке, называла ее своей. Но сейчас Алиса вдруг ясно поняла: эта кухня никогда не была ее.
Мать поставила на стол две чашки, тарелку с печеньем, села напротив.
– О чем ты хотела поговорить?
– Я Костю нашла.
Мать побледнела так резко и сильно, что Алиса испугалась, как бы она не упала в обморок.
– Что? – побелевшими губами прошептала она. – Где? Как? Он жив?
– Уже нет. Все эти годы он жил на юге, но недавно попал под машину, так что теперь совершенно точно мертв.
Мать несколько минут смотрела в стену, но Алиса видела, что видит она не узоры на обоях. Будто оглядывается назад, на свою жизнь, на замужество, на человека, который предал ее. В глубине души в ней всегда теплилась надежда, что муж не сбегал от нее. Что с ним на самом деле что-то случилось, что, если бы он был жив, он не бросил бы ее с девочками. И вот теперь она точно знает, что он был обыкновенным слабаком и предателем.
– Я сказала тебе, чтобы ты больше не надеялась, если вдруг что, – сказала Алиса. – Но на самом деле пришла не за этим.
– Что? – Мать перевела на нее непонимающий взгляд.
Алиса вытащила из кармана конверт с деньгами. Очень пухлый конверт с деньгами. Здесь были все те деньги, что Леон перевел на ее счет, когда думал, что она больше не вернется. Алиса хотела просто отдать их матери, но сейчас поняла, что без откровенного разговора не уйдет. Ей нужен, жизненно нужен этот разговор, чтобы раз и навсегда расставить все точки, чтобы никогда больше не возвращаться мыслями на эту кухню, не думать ночами, не совершила ли она ошибку.
– Почему ты никогда не любила меня?
Мать нахмурилась еще сильнее. По ее взгляду Алиса видела, что она уже не думает о муже, она здесь, на этой кухне. Размышляет, что сказать дочери.
– Пожалуйста, ответь мне честно, – попросила Алиса. – Я просто хочу знать.
Мать вздохнула.
– Я не хотела тебя, – очень тихо призналась она. – Мы с твоим отцом учились в одном классе, я даже не уверена, что это была такая уж сильная любовь. Нам было по шестнадцать, что мы могли знать о любви? Он был из очень приличной семьи, хорош собой, спортсмен, отличник. За ним все девчонки бегали. Мои родители не были так богаты, но я считалась первой красавицей в классе, училась хорошо. Мы просто встречались. Это были девяностые, мы, конечно, знали о контрацепции, но… надеялись, что пронесет. Как и тысячи других подростков. Однако именно нас не пронесло.
– Почему ты не сделала аборт?
– Я боялась сказать матери. Мои родители были очень строгими, Алиса, очень строгими. Я была уверена, что