Алиса медленно подошла к Стражнице, наклонилась. От кожи старухи пахло болотной тиной, и кровь ее на вкус оказалась такой же. Не солоноватой, как обычная кровь, а будто вода из пруда.
– Хорошо, – удовлетворенно сказала Стражница, опуская руку. – Сделка состоялась. Будет жить твой колдун. Иди за травами. Назад будешь возвращаться, подойди к пруду, набери в пригоршни воды и умой глаза. Увидишь тропку, которая приведет тебя к избушке. Не забудь. Если просто придешь, внутри увидишь лишь пустую избу.
Алиса кивнула и быстро пошла вдоль пруда. Туман постепенно рассеивался, и, когда она дошла до того места, где они с Леоном несколько раз набирали воду, от него и вовсе ничего не осталось.
Сгущались сумерки. А когда они уходили, даже до обеда было далеко. Неужели они провели в сторожке целый день?
Старуха назвала ей несколько мест, где нужно собрать травы. Одно из них было у самой пещеры, его Алиса оставила напоследок, два других же находились неподалеку от дома. Идти к Логову было страшно. Толпа, не получив желаемого, наверняка уже разошлась, но что стало с самим домом? А с его обитателями?
Дом смотрел на Алису наполовину целыми окнами. Крыло, в котором находилась лаборатория Леона, практически не пострадало, пожар начался с другой стороны, Алисе показалось, что внутри дома и на переднем дворе слышны голоса. Возможно, там еще работает полиция, ведь такое происшествие не могло не вызвать резонанса. Наверняка еще есть пожарные, пожары не тушат за минуту. Встречаться с кем-либо в планы Алисы не входило, ей нужно было торопиться с травами, поэтому она развернулась, чтобы скрыться в саду между деревьями, и нос к носу столкнулась с Рафаэлем. Когда он подошел, Алиса даже не услышала, сосредоточенно разглядывая дом.
– Алиса! – будто бы с облегчением выдохнул он. – Слава Богу, ты цела!
Алиса отступила на шаг назад, глядя на него с подозрением.
– Где Леон, с ним все в порядке? Я приехал, как только узнал. Нашел всех, но ты, мой брат и Софи как сквозь землю провалились, я переживал, что вы… пострадали.
– Переживал или надеялся? – уточнила Алиса.
Рафаэль изобразил крайнее негодование.
– Что ты такое говоришь?
– Не строй из себя святого! Это все, – Алиса указала на Логово, – твоих рук дело. Если бы не твои передачи, ничего бы не случилось. Так что не говори, что ты этого не хотел.
– Но я действительно не хотел… Я всего лишь хотел рассказать правду…
– Какую? Что Леон сожрал на обед невинных детишек?
– Я честный журналист, я не додумываю факты! Я всего лишь выяснил, что дети пропали в Долине.
– Пошел ты, честный журналист! – выплюнула Алиса, понимая, что разговаривать с ним бессмысленно. – Не было их в Долине! Леон бы знал.
– Но не факт, что сказал бы.
Надо уходить, пока она не дала ему понять, что и про демона ей известно. Она все равно ничего не сможет сделать, для этого нужен Леон. А Раф пусть остается в неведении, иначе пропадет эффект неожиданности, они с его «дружком» могут успеть подготовиться.
Алиса развернулась, чтобы уйти, но Рафаэль шагнул к ней, схватил за руку.
– Где Леон?
Из его голоса исчезло наигранное волнение, теперь он звучал тихо и угрожающе. Алиса развернулась, взглянула Рафаэлю в глаза и в страхе отпрянула: вместо прозрачно-голубых они стали черными, совсем как у его брата, когда он поглощен тьмой.
– Где Леон? – повторил Рафаэль.
– Там, где ты не найдешь.
Алиса размахнулась, чтобы ударить его, вырваться, убежать, но в этот момент в голове вдруг что-то взорвалось. Мир развалился на осколки, оглушил, завертел в водовороте, и Алиса потеряла сознание.
Глава 15
Алису выдернули из забытья резко, плеснув в лицо ледяной воды. Сначала ей показалось, что она снова тонет в бескрайнем море, забрав тьму у Леона, но очень скоро мозг заработал на полную мощность, и Алиса вспомнила, где и при каких обстоятельствах потеряла сознание. Однако несмотря на то, что она полностью пришла в себя, открыть глаза никак не получалось. Веки будто налились свинцом, а ресницы склеились намертво.
– Давай, спящая царевна, открывай глазки, – послышался возле ее уха шепот.
Голос Алиса узнала сразу: Рафаэль. С трудом разлепив веки, Алиса увидела над собой серый потолок, переходящий в такие же серые бетонные стены. Она лежала на чем-то твердом, руки и ноги затекли, отказывались шевелиться. А еще ей было ужасно холодно. Тело било крупной дрожью, поверхность, на которой она лежала, казалась ледяной.
– Вот так, умница, – снова раздался голос Рафа.
Алиса повернула голову, увидела его. Он стоял рядом с пустой пластиковой бутылкой в руках и широко улыбался.
– Как ты себя чувствуешь?
Алиса не ответила. Подняла голову, оглядываясь. Помещение, в котором она находилась, было маленьким, тесным и абсолютно пустым. Голые бетонные стены, бетонный пол. И кушетка, на которой она лежала, с привязанными к ней кожаными ремнями руками и ногами. Как в психбольнице. По крайней мере, так ее показывали в фильмах. На самой Алисе не было ничего, кроме футболки и белья, а потому неудивительно, что она так замерзла. Рафаэль, в отличие от нее, был одет не просто в свой любимый бежевый костюм, но даже в пальто. И хоть Алиса понятия не имела, где именно находится это помещение, но оно явно не отапливалось.
– Где моя одежда? – спросила она. – На хрена ты меня раздел?
– О, не волнуйся, я не добиваюсь тех девушек, которые ясно дали понять, что я их не интересую, – поднял руки Раф. – Твоя одежда у меня. Снял на всякий случай, чтобы ты не сбежала.
– Думаешь, отсутствие штанов остановило бы меня лучше, чем кожаные ремни на запястьях? – не удержалась Алиса.
– Прости за них, – склонил голову Раф, снова изображая из себя само раскаяние. – Но ты девушка боевая, сильная, а мне еще в эфир выходить. Если ты натворишь глупостей, как я это сделаю с заплывшим глазом?
Сука.
Алиса снова уронила голову на кушетку, прикрыла глаза. Холод мешал сосредоточиться.
– Зачем ты меня сюда притащил? – спросила она, не открывая глаз.
– Нам нужно поговорить. А сделать это в Логове не представлялось возможным: там все еще много народу, нам могли помешать.
– О чем нам говорить?
– Ты так и не сказала мне, где Леон.
– Я сказала: там, где ты не найдешь.
– Алиса. – Голос Рафа вдруг оказался ближе, и Алиса вынуждена была открыть глаза. Не знать, где он и что собирается делать, было невыносимо. – Я ведь