Хаппа и Нюк за все время содержания так и остались неразлучными братом и сестрой. В вольере медвежата устраивали настоящие сражения. Нападая друг на друга, они кувыркались, падали, ползали, образуя движущуюся кучу, в которой трудно было выделить кого-либо из знакомых медвежат. Если при этом кто-то из них вываливался из этой кучи, то тут же становился в стойку на задние лапы и прыгал в самую середину, мешаясь с общей массой ворочающихся тел. Хаппа с Нюком редко участвовали в таких свалках. И если включались в общую потасовку, то оставались сбоку от сцепившихся в схватке медвежат, и их всегда можно было отличить от остальных шалунов. Но друг с другом они играли самозабвенно и подолгу. Наблюдая за медведями, я не перестаю удивляться их пластичности. Тело у них может складываться и изгибаться в любую сторону без всякого напряжения. Задней лапой медведь может почесать у себя лоб, а проворность передней лапы, которой медведь помогает себе при добывании пищи, вызывает восхищение.
Основной пищей для медвежат до самой середины июня является специально приготовленная овсяная каша, которую им выкладывают в вольере. В вольер ходят по одному только два человека, к запаху которых медвежата привыкают. Запах других людей для медвежат в таком случае является «чужим», и они убегают, если зачуют присутствие другого человека. Конечно, идеальным вариантом в такой работе было бы приучение медвежат к запаху только одного человека. Но на биостанции возникают такие ситуации, когда сотрудники вынуждены подменять друг друга. Тогда на смену одному человеку заступает другой, который будет варить и носить медведям кашу до тех пор, пока не вернется первый кашевар.
Вольер расположен в лесу, в стороне от деревни, и медвежата после того, как их переносят в вольер, находятся как бы в естественной для них, лесной среде. Потом, как подрастут, они самостоятельно выходят в лес. До конца мая месяца медвежата-сироты не уходят от вольера дальше 100–200 метров.
В лесу они подкармливаются различной травой, выбирая наиболее сочные побеги, обучаются добывать личинки и куколки муравьев и личинок ос, разоряя их земляные гнезда. Уже с середины июня, когда в лесу появляются первые ягоды черники, медвежата становятся способными самостоятельно обеспечить себя пропитанием. С этого времени лес становится для них своим домом. Они уходят от вольера в лес, выбирая наиболее кормные места. С конца мая им выносят кашу в вольер один раз, вечером. Медвежата привыкают к тому, что в вольере они всегда могут найти вкусную кашу, и приходят за ней. В вольере их можно отловить, когда возникает такая необходимость, например, для ветеринарной профилактики или для обездвиживания специальной инъекцией перед выпуском на волю. Для того чтобы посадить подросшего медвежонка в транспортную клетку, его приходится обездвиживать. Выросший на воле, он отчаянно сопротивляется посягнувшим на его самостоятельность людям и может нанести им серьезные поранения. Обездвиженных медвежат взвешивают, обмеряют и закрепляют на ухе метку, на которой пишут порядковый номер и адрес биостанции. Некоторым животным прикрепляют портативные радиопередатчики. В случае, если такого медведя добывают охотники, они должны сообщить о метке в Управление охотничьего надзора или выслать метку по указанному на ней адресу. В таком случае мы будем знать, куда выпущенный на волю медвежонок ушел после выпуска и сколько он прожил. К сожалению, такие метки к нам возвращаются редко. Но и по немногочисленным, вернувшимся меткам можно сказать, что после выпуска медвежата в среднем живут более пяти лет, обычно остаются жить на том месте, где их выпустили, или же уходят с места выпуска в возрасте старше четырех лет на расстояния 60, 120 и даже 200 км.
Период содержания медвежат-сирот на биостанции обычно проходит благополучно. Но были в нашей работе и курьезы. Вначале не все обошлось так, как нам хотелось, и с карельскими поселенцами. В первое время медвежата выходили в лес из вольера всей группой. Двенадцать малышей медленно передвигались по лесу, задерживались на полянках, выедая приглянувшиеся им растения. Если кто-то из них вдруг отставал, то, обнаружив, что остался один, начинал громко кричать и бросался на розыски своих собратьев. Другие медвежата, в свою очередь, бежали навстречу горланившему медвежонку, и вскоре вся группа собиралась в полном составе.
Однако как только медвежата начали интенсивно подкармливаться животной пищей (муравьями и осами), между ними нередко стали возникать жестокие стычки за право обладать этой желанной добычей. Агрессивное поведение в период начала питания муравьями и осами быстро вносило свои поправки в их социальное поведение. Медвежата начинали делиться на небольшие по составу «группы-семьи», по два-три детеныша в каждой. Однажды сложившись, такие группы оставались до самого конца пребывания на биостанции в первоначальном составе.
Первыми от остальных медвежат отошли и стали ходить самостоятельно Хаппа и Нюк. Конечно, они быстро осознали все преимущества такого отделения, так как теперь им никто не мешал спокойно кормиться на муравейниках и добывать ос. Вскоре и остальные медвежата разделились так, что на биостанции образовалось 4 группы. Две из них состояли из трех медвежат, одна – из четырех и одна из двух. После кормления кашей и отдыха в вольере медвежата выходили всей группой в лес, делились на свои «семьи» и разбредались в поисках муравьев, ос и съедобных растений по лесной территории на один-два километра вокруг биостанции.
Хаппа и Нюк проявили особую привязанность друг к другу и никогда не расставались. Как только они освоились в лесу, начали приходить к вольеру позже других медвежат и частенько оставались без каши. По их внешнему виду можно было определить, что они от этого не очень страдали. Шерсть на них лоснилась, животики были округлые, а экскременты, которые они оставляли после себя, состояли из фрагментов травянистой растительности и остатков малины. В лесу поспела малина, и медвежата наедались ей до отвала.