— Если что-то важное, звони сразу мне. Но только если действительно важное!
— Понимаю, — ответил я, забирая визитку из рук губернатора. — По пустякам беспокоить не буду.
Мы перекинулись ещё парой фраз, дошли до машины, и губернатор, погрузившись в неё, уехал. А я пошёл слушать речь отца — она была следующим пунктом нашей программы.
Батя не разочаровал, вот что мог, то мог — говорил красиво, душевно, так, что даже я чуть не прослезился от нахлынувших эмоций во время слов о том, как важно поддерживать обороноспособность Родины. Впрочем, по-другому отец просто не мог сказать, так как говорил от души и искренне верил в то, что говорит. Ну и, разумеется, он не мог пройти мимо императора. Михаилу Романову отец посвятил чуть ли не половину своей речи: похвалился, что завод теперь будет носить имя бывшего императора, призвал всех не опозорить это имя, а после задвинул большой блок о важной роли государя императора в жизни Российского государства.
Почти в самом конце речи отца ко мне подошла Оксана и, всем своим видом показывая, что ей неудобно меня отвлекать от прослушивания, сказала:
— Игорь Васильевич, прошу прощения, но там журналисты просят, чтобы вы дали им интервью.
— Отправь их к отцу после того, как он закончит речь, — ответил я. — Или к Румянцеву.
— Но они хотят взять интервью у вас.
— Мало ли кто чего хочет? Кто это, вообще, такие? Откуда?
— Новый коммерческий телеканал.
— Ладно, этим можно и дать, — сказал я. — Где они?
На самом деле я собирался дать этому каналу денег — мне было важно, чтобы он осветил открытие завода. В последнее время рейтинги выпусков новостей этого канала били все рекорды. Только новости центральных каналов да некоторые шоу собирали у экранов больше телезрителей. В нашей семье так точно ни один завтрак не обходился без просмотра местного утреннего выпуска новостей.
Но денег от меня эти ребята не взяли, однако приехали. Что ж, логично — не каждый день даже в таком крупном промышленном городе, как Екатеринбург, заводы открываются. Но раз денег не взяли, то интервью стоило им дать. А то ещё обидятся и репортаж не покажут.
Оксана отвела меня к съёмочной группе, которая была, так сказать, на низком старте. Едва я подошёл, оператор включил камеру, а журналист — мужик уставшего вида с отёкшим лицом сразу сунул мне под нос микрофон и заявил:
— Игорь Иванович, насколько тяжело вам было добиться всего этого?
Ни «здрасьте», ни «поздравляю». Ну что ж, так оно даже и лучше.
— Всего, чего мы добились, мы добились командой, а когда работает команда, всё идёт намного легче, — ответил я.
Какой вопрос — такой ответ. Дурацкий вопрос — ответ из разряда дежурных.
— Вы так молоды, но уже занимаете должность директора завода. И не просто завода, а военного завода. Как вы справляетесь с такой ответственностью? — продолжил журналист.
— Но я не занимаю должность директора завода, — возразил я.
— А какую должность вы занимаете?
— Я заместитель директора завода по связям с общественностью.
Ответил я первое, что пришло мне в голову, но, признаться, этот вопрос меня поставил в тупик. Формально у меня вообще не было на заводе никакой должности. Я сидел в директорском кабинете, руководил всеми, принимал решения, подчас единолично, но при этом я не занимал никакой должности. Я даже владельцем завода не был. Просто человек со стороны. Впрочем, заместитель директора по связям с общественностью — это неплохой вариант. Возможно, стоит так себя и называть официально.
— Вам всего восемнадцать лет, — не унимался журналист. — Разве у вас есть опыт, чтобы руководить военным заводом?
— Мне уже девятнадцать, — ответил я и, не скрывая раздражения, добавил: — Не хотите поговорить непосредственно о заводе, а не обо мне?
— Но нашим зрителям будет интересно узнать всё, — возразил журналист. — Вы когда-нибудь стояли у станка? Может, у вас есть такой опыт?
— Нет, такого опыта у меня нет. Но у меня есть большой опыт общения с людьми, и я вижу, что разговор у нас не получается.
Возможно, я выразился жёстко, но этот мужик уже начал меня доставать своими вопросами.
— Скажите, а когда завод выйдет на полную мощность? — не обращая внимания на моё недовольство, спросил журналист.
Что ж, на этот раз вопрос хотя бы про завод, а не про меня. Но что-либо рассказывать этому мужику мне уже не хотелось, и я сказал:
— С этим вопросом вам лучше обратиться к Ярославу Даниловичу Румянцеву.
После этого я чуть ли не односложно ответил ещё на пяток вопросов и поручил Оксане проводить съёмочную группу к отцу и Румянцеву, так как телевизионщики изъявили желание взять интервью у них обоих. А я направился искать Настю. Однако не успел сделать и нескольких шагов, как у меня зазвонил телефон. Номер был незнакомым. Я принял звонок и сказал в микрофон:
— Слушаю!
— Как смотришь на то, чтобы выпить по чашечке кофе в нашем любимом кафе? — раздался из динамика голос Артура.
Это было неожиданно. После нашего расставания в Москве ИСБ-шник ни разу не выходил на связь. Он просто пропал. Как-то я ради интереса набрал тот номер, что Артур прежде мне оставлял, но он был отключён. А тут вдруг на тебе — здрасьте!
— Когда? — спросил я.
— Прямо сейчас.
— Я сейчас не могу, у меня открытие завода. Давай хотя бы часа через три.
— У меня через два часа самолёт, — заявил Артур и добавил: — Я прилетел только для того, чтобы поговорить с тобой. У меня очень мало времени.
— Что-то случилось?
— Есть информация по нашему пропавшему другу.
А вот это уже интересно. Артур явно имел в виду Петю Сибирского. О том с момента его исчезновения в Монте-Карло не поступало вообще никакой информации. Ни Петю, ни мирона с тех пор в Екатеринбурге не видели. Петина Арена на какое-то время закрылась, а потом бои снова начали проводиться. Но, как оказалось, туда просто поставили нового управляющего.
Но куда подевался Петя? Этот вопрос не давал мне покоя, так как я прекрасно понимал: лишь этот человек может назвать мне имена тех, кто пытается от меня избавиться, чтобы забрать себе мой завод. А я должен был это выяснить во что