— Вы мне симпатичны! — закричал разноглазый. — Вот так вот стоять и врать человеку в лицо посреди улицы у своего прилавка — да в вашем просвященном мире такое уже можно равнять к грабежу!
— Позвольте несоглас…
— И все это под аккомпанемент мыслей о Боге! Белиссимо, мой друг! Восхитительно! И ведь вы искренне верите, как и все здесь, верно?
Имир совсем потерял суть мыслей этого чудака.
— К-конечно я верю…
— В Господа?
— Да! — голос торговца зазвучал решительнее.
— А как же тогда вы не стесняетесь? — голос покупателя, наоборот, стал тихим и вкрадчивым. — Я вот и срать под открытым небом стеснялся бы на вашем месте. А ну как узрит меня Бог? Зачем ему на это смотреть?
— Ну это вы перегнули! — возмущенно закричал торговец. — Я сейчас же позову священника! Такие высказывания это…
— А что же так кричать? — пожал плечами старик. — Вон и священник. Священница. Направляется к нам, на шум.
— И отлично! — решительно тряхнул головой торговец, отставляя в сторону (поближе к себе) черное яйцо с золотом. — И даже не думайте бежать!
— Ох, не беспокойтесь. Я же сказал, что вы симпатичны мне. К тому же, здесь так хорошо, под липами…
Никаких лип рядом и в помине не было, и Имир убедился, что перед ним оказался так называемый "сумасшедший". Человек больной не телом, но разумом — какой только в мире не существует отравы для обычных людей. И передача такого субъекта в руки священства — дело есть богоугодное, как помощь ближнему своему.
Священница, тем временем, уже почти подошла к лотку Имира, строго смотря на обоих спорщиков. Она была молода, эта девушка с короткими светлыми волосами. Ее наряд был гражданским, что немного сбивало с толку, но на правой руке блестел тяжелый перстень священнослужителя, и торговец на секунду задумался, к какой группе относится такая молодая адептка.
— Что за шум? — тем временем подошла девушка.
Имир, отведший от нее взгляд, чтобы бросить его на безумца, решительно посмотрел на девушку, собираясь, как есть, донести на сумасшедшего, все так же стоящего у прилавка. Собрался и…
Утонул. Как есть утонул в красоте этой юной девы. Казалось, будто в образе адептки пред ним предстал ангел Господень — посланник Его. Такой совершенной красоты торговец драгоценностями никогда не видел ни в столице, ни даже на картинах. Никто и не говорил ему никогда, что люди могут быть такими красивыми. И даже не красивыми, но истинно прекрасными!
— Лаула, — между делом представилась девушка, уже осознав реакцию Имира и повернувшись к сумасшедшему. — Стикс…
— Девушка! — тут же выпучил глаза торговец, с которого спало оцепенение. — Ну что же вы себе позволяете?! Как можно поминать дьявола при честных людях? Побойтесь Бога! Ради всего Светлого!
— Пиво тоже бывает светлым, — кротко заметил разноглазый сумасшедший.
Имир задохнулся от возмущения и обличительно указал на него пальцем.
— Вот! Подумайте! Этот человек пришел ко мне и пристал с подобной ересью! А еще он говорил… ох, такое странно будет произносить вслух. Девушка, я прощаю вас за сквернословие, но прошу — уведите этого человека. Он явно опасен!
— Тут уж вы правы, — глубокомысленно потянула Лаула и нахмурилась, придавливая Имира взглядом. — Но попрошу вас, верующий, не встревать, когда я говорю со своим Клинком. Итак, Стикс, что ты тут вытворяешь?
До Имира, задохнувшегося от повторного упоминания дьявола, секундой позже дошел и смысл остальных слов адептки, так быстро превратившейся из ангела в авторитетную священницу.
— В-вы сказали: «К-клинок»?
Она назвала сумасшедшего своим Клинком. И она не носила рясы. Поначалу Имир подумал, будто у девушки просто выходной от службы день, или же что она еще слишком молода, чтобы принять настоящий сан, так что просто носит перстень, говорящий о ее статусе, но нет! Она. Назвала. Мужчину. Клинком.
Так говорить о людях могли только особые священники — Персты Указующие. И если встретить настоящего адепта Света, способного призывать его себе в помощь, всегда считалось добрым знаком, то встретить Перста, как исключение, всегда считалось дурным.
А все от того, что Персты были судьями и карателями. Они были охотниками на Темных.
Пускай миром правил Бог, тьма в людских сердцах оставалась даже под его ясным взором. Имир знал это. Он видел репортажи с мест, где оказывались падшие на сторону Тьмы люди. А случай тройного убийства, в котором пострадали две маленькие девочки, два года назад, до сих пор, при воспоминании, заставлял торговца, лишний раз, истово возносить хвалу Господу.
И ведь поймана была убийца тогда именно Перстом. Но им хвалы не достается. Потому что каждый Перст Указующий имеет в подчинении Клинка.
Самого настоящего Темного, окутанного печатями и подчиняющегося своему личному тюремщику. По приказу Перстов падшие убивают падших.
Лаула, уловившая перемену в глазах торговца, быстро взяла дело в свои руки:
— Вы — хозяин этого прилавка?
— Д-да, — Имир задрожал от мысли, что минуту назад разговаривал с Темным.
— И Ст… кхм, мой подчиненный пытался у вас что-то купить?
— Перстень! Девушка, спасите меня! Уберите его! Я просто пытался продать перстень! Пожалуйста! Л-Лаула, верно? Меня зовут Имир. Имир Нало. Я простой человек, и я… Пожалуйста, уберите его! Я просто пытался продать перстень…
— Вы симпатичны мне! — по-доброму посмеялся Темный, смотря прямо в душу Имира своими безумными глазами. — Хотя бы и потому, что не рассказываете, как пытались меня обмануть.
— Вот как, — Лаула вздохнула и строго посмотрела на Имира. — Будете возражать ему? Я готова вам поверить, но я чувствую ложь. Да и Стикс никогда не врал мне.
Темный за ее спиной только пожал плечами, продолжая преспокойно сверлить взглядом Имира. Торговец, в свою очередь, понял, что его загнали в тупик. Конечно, реального преступления он даже не совершил, но неподалеку зеваки останавливались, чтобы проследить за развитием событий их маленькой сценки. Едва ли эти простофили даже часть их разговора слышали, иначе бы бежали кто куда — рассказывать всем знакомым, что сегодня видели самого настоящего Темного.
Но Темный этот был на поводке у Перста. У этой красавицы, такой молодой, но уже такой уверенной в себе. Потихоньку в душе Имира возгорелась гордость. В конце-то концов! Он же не сделал