Алексей
Стоя у открытой двери балкона, любуюсь на то, как Таня ковыряется в своих цветах, и, приложив трубку к уху, слушаю Марата.
– Мне сегодня звонил помощник Плюханова. Говорит, у того есть для тебя дельное предложение.
– Какое? Я отдам ему стадион, а он перестанет тебе названивать? – хмыкаю я.
– Сказал, что Олег и на стадион уже не претендует.
– А на что он претендует? На новый ТЦ? Потому что предложения Плюхи по-любому подразумевают наличие выгоды для него и потерю мной территорий. Вот и вся сделка.
– Да нет, он говорит, что вроде как Плюха переключился на пригород. Типа хочет развивать новые проекты.
– Ну так пусть развивает. Зачем ему я?
– Хер его знает. Может, хочет заключить сделку, что на той территории его никто не тронет. Или предложить сотрудничество.
– Марат, – вздыхаю я, – если мне захочется забрать все территории вплоть до следующей области, я это сделаю. Мне будет похуй на договоренности с Плюхой.
– Да ладно тебе. Проще же жить в мире. Ты еще не устал от войны?
– С каких пор ты стал пацифистом? Ладно, не отвечай, это пустой разговор. Мой ответ: нет. Я не стану ни с кем встречаться и не буду ничего обсуждать. Мои границы в городе остаются нерушимыми. А тому, кто попытается залезть за них, буду стрелять по ногам. Так и передай помощнику Плюханова.
Склоняю голову набок и рассматриваю жену, которая согнулась в очень красивой позе, чтобы проредить густой цветочный куст. Сглатываю и поправляю стояк, любуясь на роскошную попку.
– Тогда на этом сегодня все, – со вздохом отзывается Марат. – Завтра в десять я буду в офисе.
– Договорились, – отвечаю и отключаюсь.
Бросив телефон на стол, возвращаюсь к балконной двери. Рассматриваю жену и пытаюсь понять, как так могло получиться, что она за столь короткий срок забралась мне под кожу. И ведь не сказать, что какая-то супер-звезда. Однако в Тане есть все, о чем может мечтать мужчина: стержень, но при этом нежность и ранимость. Сексуальность, но не вычурная, а скрытая. Ее не видно, и все же она чувствуется за версту. В жестах, взглядах, поворотах головы. И характер. Он у Татьяны несгибаемый. Но она как-то мягко и по-женски мудро умеет не выпячивать его, при этом невольно давая почувствовать его наличие.
Для меня она идеальная. Именно такая, как нужно. И, уверен, каждый мужик был бы счастлив заполучить такую девушку себе в жены. Удивительно, как с ее юностью прекрасно сочетаются женская мудрость и сила. При этом они не делают ее грубее или жестче.
А еще ради Тани хочется… не знаю, совершать подвиги. Каждый день приносить к ее ногам какую-то добычу. Радовать мою девочку и получать искреннюю благодарность. И с каждым днем достигать новых вершин, демонстрируя, что все это делается во имя нее.
Вспоминаю ее просьбу сыграть ей на гитаре. На самом деле, я не люблю играть в чьем-то присутствии, потому что это очень личное. Последнее, что связывало меня с отцом. С тем отцом, которого я потерял после его возвращения с очередной военной операции на востоке. С тем, для которого я был гордостью и любимым сыном. С которым я ходил на рыбалку, жарил шашлыки, учился ездить на велосипеде и плавать, играть на гитаре и быть мужчиной.
Тот отец был безвозвратно потерян задолго до его смерти. Но его кусочек со мной еще остался. И сегодня мне очень хочется поделиться с женой частью меня того – беззаботного парня, перед которым была целая жизнь. Который верил, что его отец самый сильный на планете и который оптимистично смотрел в будущее. Я сам периодически возвращаюсь к нему, чтобы помнить, что в мире существует не только кровь и грязь, но было в моей старой жизни и что-то хорошее.
Подтянув кресло к открытой двери балкона, вынимаю из шкафа гитару и сажусь. Глубоко вздохнув, закрываю глаза и начинаю играть. Сегодня в моем репертуаре “Лестница в небеса” группы Led Zeppelin. Именно с этой мелодии началась моя учеба игры на гитаре. И каждый аккорд как будто проходит через мою душу.
Пока играю, надеюсь, что Таня слышит и понимает, что этот мини-концерт только для нее. Он даже не для меня. Я просто таким образом хочу показать жене свою истинную суть, которую сложно увидеть за холодным образом убийцы и преступника. Хочу, чтобы она рассмотрела меня настоящего.
Закончив играть, открываю глаза и смотрю в сад. Таня стоит, сжав в руках садовые перчатки, и смотрит на мою балконную дверь. У нее такое лицо… не знаю, вдохновленное. И это заставляет меня откатиться на кресле назад, а потом спрятать гитару. Слишком много эмоций для меня в этом всем. Я не хочу даже пытаться вывозить их.
Чувства – это давно забытое. Намеренно скрытое под твердым панцирем цинизма и похуизма. Не хочу больше вытягивать их наружу, слишком много там болезненного. Из-за этого становлюсь чересчур уязвимым, а такое я позволить себе не могу.
Вечером, когда мы с женой укладываемся в постель и выключаем свет, Таня льнет ко мне. Моя рука тут же ложится на ее попку и мнет. Это как мой собственный антистресс, который снимает напряжение целого дня.
– Я слышала, как ты сегодня играл, – тихо говорит она. – Мне понравилось.
– Хорошо, – отзываюсь без лишних комментариев.
– Это Led Zeppelin. Папа включал мне ее, когда я была маленькой.
Мой тоже… только Таня об этом не узнает.
– Тебе понравилось? – вместо этого спрашиваю я.
– Как ты играешь?
– Нет, сама песня.
– А, да, очень. Правда, я тогда не понимала прелесть гитары. Мне эти звуки казались не такими… наполненными, что ли. По сравнению с фортепиано. Леш? – после некоторого молчания зовет она.
– Что?
– Скажи, а ты ведь ведешь и… легальный бизнес, правда?
– Веду.
– А можно как-то исключить из твоей деятельности его… криминальную часть? – на последних двух словах ее голос немного стихает, как будто Таня боялась произнести это вслух.
– Ни о чем не переживай, со мной ты в безопасности.
– Я знаю. Просто… ну…
– Говори, как есть. Я ценю открытость.
– Наверное, у нас же будут дети. То есть, если мы, конечно, решим сохранить наш брак и…
– Ты уже думаешь о том, расторгнем ли мы брак? – усмехаюсь я.
– Ну ведь это же была сделка. И я подумала, может, ты не захочешь…
Перевернувшись, наваливаюсь на Таню. От неожиданности она вскрикивает, а потом смеется.
– А ты?
– Что – я?
– Ты захочешь?
– Что? – уточняет она.
– Ну о чем ты там говорила,