— Копылов Степан Иванович, — зная требования начальства, молодой человек перечислил личные данные владельца автотранспорта. — Он же был за рулём, камеры наблюдения соседних магазинов зафиксировали ДТП. Свидетелей мы опросили. Сейчас ведутся поиски…
— Что по остальным пострадавшим?
— От удара электрическим током при падении опоры пострадал Чаровников Владимир Сергеевич семнадцати лет, ученик десятого класса Третьего городского общеобразовательного лицея…
— Цел? — опять перебил майор, думая о чём-то своём.
— Пацан? Цел, можно сказать, испугом и грязными штанами отделался, был бы он поближе к проводу, всё могло закончиться намного печальнее. Повезло, можно сказать.
— А Игорю нет, — сам себе под нос сказал майор, — не будет у нас теперь генетика мирового уровня. Наталья не перенесёт…
Нагнувшись, майор подхватил с земли мокрый лист, пригнанный ветром по луже, покрытой частой рябью. Брезгливо отряхнув с бумаги грязь с водою, следователь прочитал обрывок текста:
— … анализируя грядущее, возникает вопрос о глобальном иммунитете человеческой расы, говоря другими словами — механизме защиты вида, как он выглядит фактически и гипотетически… Вот и мне интересно, что это за механизм… Над чем же ты работал, Игорёк, что так спешил?
Глава 1
Границы восприятия
Первая глава
Границы восприятия
— Меджаи! — Бадру, тучный надсмотрщик звучно щёлкнул хлыстом. — На колени, беременные ящерицы! На колени, я сказал!
По мере приближения паланкина высокородной Алкандры, окружённого десятком меджаев — нубийских наёмников-охранников, строители канала, под ускоряющиеся щелчки хлыстов, опускались на колени, утыкаясь лбами и грязными патлами замусоленных париков в землю.
Желая поглядеть на госпожу, Ласка чуть не схлопотал по голой спине вываренной кожей хлыста.
— Ребу3, ты опять без еды мечтаешь остаться? — уронив мотыгу, рядом с Лаской на четыре точки хлопнулся темнокожий Рет, привезённый в Та-Кем откуда-то из Эфиопии.
— Я не ливиец, — сплёвывая в песок тягучую слюну, Ласка в тысячный раз отмёл грязные инсинуации товарища в попытке приписать его к западным дикарям, живущим в пустынной саванне.
— Ха, — едва слышно усмехнулся Рет, провожая взглядом потёртые сандалии воинов, вооружённых кривыми хопешами и короткими копьями. — Это ты рыжему чихну4 скажи из полусотни Пта. Такой же дикарь, как и пустынные выродки.
— Сам ты грязный чимх5, — не остался в долгу Ласка, скосивший взгляд на лысых жрецов, пара которых, брезгливо кривя губы и высокомерно поглядывая на павших ниц строителей-рабов, следовала за паланкином высокородной госпожи. Бёдра служителей богов, блюдущих чистоту тела, были обёрнуты тонкой невесомой тканью из искусно обработанного льна, казавшегося воздушным и невесомым в отличие от грубых рабских тряпок и кусков шкур, воняющих потом, мочой и давно немытыми телами.
— Не пялься, — опасливо шепнул Рет, сжавшись в комок под пронзительным взглядом шагнувшего к строителям меджая. Заметив непочтительность, телохранитель вполне мог огорбатить нечестивца тупой стороной копья, а за ним и толстяк Бадру плетей добавит и вечерний паёк урежет.
Удовлетворившись испугом рабов, меджай вернулся к процессии, перед этим в злобной ухмылке голодной гиены оскалив жёлтые, стёртые до половины зубы.
«Поди уж, — зло подумал Ласка, — я бы твой дрекол тебе в зад сунул и провернул!»
— Что развалились, куски дерьма⁈ За работу! — раскрутил хлыст Бадру. — Плетей захотели, грязные собаки⁈
— Тварь, — обронил Рет, подбирая мотыгу.
— Ты что-то сказал, грязное отродье Сэта, родившееся между мочой и калом и выпавшее головой вниз из «ворот» шлюхи, которая зовётся твоей матерью, — надсмотрщик ощерился редким желтозубым частоколом, давно истёртым вездесущими мельчайшими песчинками, от которых в Та-Кем невозможно было избавить еду.
Бадру ловко повёл кистью руки, умело раскручивая хлыст, но ожидаемого сухого щелчка поперёк спины виновника неудовольствия столь важной личности не последовало. Вместо этого толстяк замер, напряжённо уставившись куда-то за спины рабов.
Ласка невольно оглянулся. Важные меджаи и служители богов, с помпой прошествовавшие мимо стройки некоторое время назад, сейчас неслись обратно прыткими гепардами. Один из здоровяков, сверкая обнажённым хопешом в правой руке, левой придерживал тощий зад высокородной Алкандры, кулём перекинутой через плечо. Из двух жрецов остался один, где-то потерявший правую сандалию и измазавшийся кровью от выбритой лысины на голове до подола набедренной повязки, да и телохранителей что-то поубавилось в количестве.
— Разбойники чихну! — зачем-то крикнул прихрамывающий жрец, задыхаясь от быстрого бега. — Много!
— Откуда здесь взялись дикари? — дёрнул хлыстом Бадру под поднявшийся многоголосый шум.
— Сэт за тобой прислал, отродье шакала, — довольно прорычал Рет, опуская мотыгу на голову замешкавшегося толстяка.
* * *— Ра-арх!
Сдерживая в глотке рвущийся наружу крик, Владимир подскочил над кроватью, по инерции продолжая искать взглядом серповидный клинок, выпавший из руки меджая, которого он насадил на копьё, будто кусок маринованного мяса на шампур. В Вовкиной голове всё ещё шумели дикие крики рабов, дорвавшихся до тел бывших хозяев. Всё равно убийство спишут на ливийских дикарей, напавших на беспечных господ ради наживы, ведь каждый знает, что за Алкандру могли заплатить золотом по весу или отдать выкуп бронзой. Либу6, что «чёрные», что «белые», охотно соглашались и даже требовали оплату за заложников клинками, ножами или наконечниками стрел и копий в виде мечей.
— Ф-у-у, — Владимир провёл ладонью по липкой от пота груди. — В Египет я теперь точно не поеду.
Брезгливо принюхавшись к воняющим подмышкам, он пошёл в душ, где, наскоро ополоснувшись и сменив пропотевшие боксеры на чистые, вернулся в маленькую спаленку. В раздумьях потрепав мокрый загривок, он собрал постельное бельё и принялся стелить новое. Его не прельщало спать на сырой от пота простыне.
— Папахен опять будет рычать за постирушки, — сокрушённо вздохнул парень. — Да и пошёл он лесом. Пару дней продержаться осталось, а там — ауффидерзейн майн либен патер унд мутер.
* * *