— Если бы ты об этом шепнула раньше, то я бы… — мне не удалось договорить: ее палец коснулся моих губ.
— Нет, Астерий. Я не вмешиваюсь в твои земные отношения. Пусть у тебя будет волшебная ночь с англичанкой и актрисой. Пусть все будет так, как тебе нравится. Ты же этого хочешь? Не отвечай! — палец богини вернулся к моим губам. — А то вдруг тебе захочется мне соврать. Я ревную. Очень сильно ревную, но это не важно. Я заглянула по другому поводу.
— Арета, я тебя люблю, — прошептал я, лаская ее спину, перебирая пальцами тонкую ткань ее одежды.
— Правда? Поклянись, став на колено! — повелела Воительница.
— Клянусь, я люблю тебя! — произнес я, припав на одно колено и взяв ее руку.
Она рассмеялась и закружилась по комнате, легкими шагами поднимая с пола рыхлый пепел.
— Астерий, не боишься, что это услышит Артемида? И я сама могу сказать ей это! — она остановилась, шагнула ко мне. — Ладно, не бойся. Я знаю кому и что можно говорить. Жаль у меня мало времени, поэтому к делу. Кстати, делу очень приятному для тебя. Когда ты узнаешь, зачем я здесь, то полюбишь меня еще больше.
— Ты мучаешь загадками и любовью. Говори скорее! — я попытался поймать ее за руку, однако богиня легко ускользнула.
Потом сама поймала мою ладонь и сказала:
— Иди сюда Астерий. Видишь этот обгоревший шкаф? — она указала на книжный шкаф, почти сгоревший и опрокинувшийся во время пожара. — Посмотри, что там с другой стороны.
Откинув табурет и обойдя то, что осталось от кресла, я подошел к шкафу с той стороны, на которую указала Арета и там…
Там я увидел кинжал! Тот самый, сделанный Гефестом из пластин Свидетельств Лагура Бархума! Честно скажу, меня охватил божественный трепет. Из груди едва не вырвался радостный вскрик. Разве не это требовалось мне больше всего, после разрушительного визита людей Уэйна⁈ Кто-то воткнул кинжал в боковину шкафа, прикрепив им кусок картона. Картон сильно обгорел по краям, но на нем вполне можно было прочесть две строки. Писали в явной спешке, корявыми буквами: «Елецкий, это еще не конец! Для тебя все только начинается!».
Безусловно, я бы нашел эту крайне важную для меня вещь позже. Завтра я собирался все досконально просмотреть здесь, разобрать вещи в гардеробе, к счастью не совсем сгоревшем. Но то, что кинжал Гефеста обнаружился сейчас, перед моим визитом к британцам, стало очень полезным подарком. Вот теперь у меня есть основания говорить с Уэйном, совсем по-другому, ничего не ожидая от него.
— Арета! Ты права! Я тебя люблю еще больше! — воскликнул я, выдернув кинжал и ища богиню взглядом. — Арета! Дорогая! Моя благодарность безмерна!
Воительницы не было там, где она стояла минуту назад. Лишь когда я снова произнес ее имя, руки богини оплели меня, она прижалась ко мне сзади.
— Ты собрался в гости к Уэйну? Мы с Арти готовы помочь. Мое копье и ее стрелы. Мы тоже любим тебя, — произнесла она трепетным шепотом.
— Дорогая, добрейшая моя, не надо! С вашей стороны это будет означать очередное вмешательства. Перун и так в гневе, и Вечная Книга перестала отражать грядущее правильно! — погладил ее руки своей свободной. — Не рискуйте с Арти из-за меня. Вы и так очень много сделали.
— После всего, что было теперь в Вечной Книге хаос. А Громовержец… Скажу по секрету, многие теперь больше прислушиваются к Арти, чем к нему. Влияние твоей возлюбленной и моей дорогой сестры растет. Мне так приятно, — сообщила Воительница, после чего я ощутил ее поцелуй на шее. — Мы с Арти будем приглядывать, как у тебя выйдет с Уэйном. Если потребуется, поможем. До встречи! Поспешу на Небеса!
Афина отпустила меня и исчезла. Я еще с минуту стоял под огромным впечатлением от встречи с ней и от той находки, на которую мне указала богиня. Кинжал Гефеста! Тот самый кинжал Гефеста! Глупцы, которые выпотрошили мой сейф, сами того не понимая, сделали мне великолепный подарок — эта штука гораздо ценнее всего остального содержимого сейфа!
В прекрасном настроении я вернулся в покои Елены Викторовны. Поначалу хотел убрать кинжал в сейф графини, но не стал открывать его при всех — мама бы не одобрила. Поэтому пришлось кинжал просто спрятать в огромном гардеробе Елены Викторовны.
Затем я взял флакон из-под духов «Сказка Востока» и, с улыбкой глядя на баронессу Евстафьеву повернул плотно притертую пробку. Все затаили дыхание. Бабский не выдержал и произнес:
— Ну, давайте, Александр Петрович! Давайте! Чего ждать-то?
Я выдернул пробку. Из горлышка хрустального сосуда появилась дымная бледно-фиолетовая струйка. С рациональной точки зрения совсем пустая декорация, но почему бы и нет — я сам так захотел. Судя по зачарованному взгляду Талии Евклидовны ей нравится.
— Джин, явись! — повелел я, все еще держа флакон в руке.
Раздалось неожиданно громкое шипение, к нему добавилось потрескивание. И словно маленький взрыв вырвался из горлышка сосуда, выбрасывая облако фиолетово-серого дыма, в котором просматривалась более плотная синяя сердцевина. Едва я успел поставить флакон на стол, как над ним дым собрался в ту самую форму, которую я ментально передал хоррагу: человекоподобное существо с темно-синим телом, со светящимися будто топазы глазами, в белой чалме, украшенной брошью; вместо ног дымный шлейф.
— Слушаю и повинуюсь! — шелестящим голосом произнес Нурхам.
Талия даже взвизгнула от восторга. Подбежала и чмокнула меня в щеку.
В общем-то великолепно. Мне нравится. Не сомневаюсь, понравится и Элизабет, и Ковалевской. Наш почти сказочный домашний джин. Жаль он не умеет исполнять желания. Но при этом из него выйдет прекрасный страж и помощник во многих вопросах, круг которых так быстро и не очертишь.
— Нурхам, первое задание для тебя. Постарайся стать как можно более прозрачным, лучше невидимым, — я знал, что при его дуальной природе, полная невидимость практически невозможна. — Вылетай в окно, — продолжил я, — и где-нибудь здесь недалеко найди клумбу с цветами. По нашей улице их много. Нарви букет самых красивых на твой взгляд цветов и поднеси их баронессе Евстафьевой. По пути ни с какими людьми, ни в какое взаимодействие или разговоры не вступать! Никто не должен