— Он не мучился?
— Боже упаси! Всё как договорились. Самая лучшая дурь, лично себе ввёл. Эй, Спринтер!
— Чего?
— Не куксись. Если б не ты, он бы ещё помучился. А так, помер счастливым.
— Да я не из-за него. У меня тут свои странные совпадения…
— Понял. Если что — звони. Удачи.
Глава 16
— Что-то какая-то чехарда нездоровая вокруг назревает. — Делюсь с Алексом накопившимися буквально за пару последних суток ощущениями. — Такое впечатление, что вокруг вовсю идёт игра на повышение ставок. А ты сидишь, смотришь на это всё и правил не понимаешь.
— Точно такие же чувства. — Кивает он. — Насколько я в нынешнем своём состоянии способен их испытывать.
— Судя по твоей фазенде на берегу океана, очень даже способен! Интересно, к чему бы это всё? Чисто теоретически? Не могу сделать итоговый вывод…
— Мы уже договорились, что твой мир мне чужой. — Напоминает он. — И я у вас, как оказалось, ориентируюсь зачастую менее тебя. Хотя, тут могу и предположить. Основной сыр-бор из-за той лаборатории на этой вашей Мвензи. Насколько понимаю недоразвитые социумы типа вашего, такой куш — вполне себе мотивация для вашей элиты. Чтоб похоронить не то что пару человек, а вообще пару поколений.
— Мне не до конца понятно, что в этом генном редактировании такого. — Я сижу на балконе, в аналоге кресла, и смотрю в горизонт. — Да, я видел, что почти все вокруг возбудились тогда. Но практическая ценность эксперимента и чехарда вокруг него мне не понятны. Если это неизбежный этап развития цивилизации, как колесо, зачем так нервничать?
— Ты ещё слишком молод и растёшь. У ещё растущего организма особенности восприятия таковы, что инстинкт самосохранения работает чуть по иным законам. Мог бы засыпать тебя биохимией и нейро-физиологией, но лень. — Отзывается Алекс, изображая качающееся в гамаке тело. — Могу дать только свою субъективную оценку, если интересно. — Голова из гамака в виртуальном пространстве свешивается на сторону и вопросительно смотрит на меня.
— Если несложно. Буду благодарен.
— Насколько я понял ваше развесёлое общество: для вашей политической элиты, в случае конфликта интересов, вопрос они или остальные даже не стоит.
— Пф-ф-ф, открыл Новый Свет. Я тебе больше скажу! Если будет стоять вопрос их комфорта — против нашего выживания — всё равно этот вопрос стоять не будет! Не начинай издалека, — прошу. — Это даже мне очевидно.
— Это оно только тебе и очевидно, — не соглашается Алекс. — А лично мне оно совсем не очевидно. Потому что у нас чуть иные императивы. Процентов на семьсот. В общем, ваши толстопузики вполне могут устроить дерби на тему «кто первым придёт к финишу?». Если та лаборатория рапортовала, что хоть сколько-то приблизилась к результату, я никому из участников проекта не завидую. Как и всем косвенно с ними связанным. Не хотел нагнетать жути раньше времени.
— Мне почему-то тоже кажется, что Конституция и система сдержек и противовесов тут не сработает. — Признаюсь нехотя и я. — Будет какая-нибудь трёхходовка. Раз — резко засекретили и сам проект, и результаты. Что уже, кажется, случилось… Два — сбрили всех несогласных либо уже отработавших свою функцию. Три — пошли тиражировать эту редактуру гена в узком кругу непростых людей. Старательно сохраняя монополию, поскольку политическое значение такого инструмента нельзя недооценивать.
— Старательно размахивая мечом в положении «царя горы». — Подхватывает сосед. — Точно-точно. С ваших станется…
— Что есть царь горы?
— А-а-а, ты ж и снега-то не видел особо… Когда зимой наметает сугробы по пояс или выше, из снега очень часто делают горку. — Охотно поясняет Алекс. — Или сгребают его в одно место, или ещё как. Есть детская игра: добежать до вершины горки первым и не дать никому на неё подняться следом за тобой. Обычно играют дети лет до десяти-одиннадцати. Так сказать, два в одном: и с горы накатаются, и типа спортивной разминки. Удары обычно запрещены, только толчки и борьба.
— Ничего себе у вас тренинги. — Присвистываю после паузы. — Да у тебя там жизнь похлеще, чем тут. Это если вы такие схемы в подсознание детям забиваете с детства, то чем у вас там лучше?
Я давно подозревал, что с его миром не всё так просто. Но проговорился он впервые.
Проекция Алекса с ругательствами вываливается из гамака и мгновенно вырастает передо мной в полный рост и вплотную:
— Это просто игра! На ловкость и координацию! Никаких скрытых смыслов в ней нет!
— Угу, угу. — Киваю в ответ, не собираясь долго спорить. — Ты поэтому из гамака вывалился и сюда прибежал.
Лично мне диагноз ясен и так. Ещё до Квадрата я бы мог пропустить такой маркер мимо, даже не оценив в полной мере его глубину. Но не сейчас.
Сейчас я очень хорошо понимаю, какие качества воспитывают в ребёнке, если его с детства учат получать удовольствие от вида кувыркающихся на диком морозе вниз с вершины других детей. Так, чтоб стоять на этой вершине одному.
— Да ты мне не веришь! — ошарашенно изрекает Алекс. — Ты правда думаешь, что…
— Уже молчу на ту тему, это с какой территории надо снег собирать. — Добавляю ещё один очевидный для меня аргумент. — Чтоб такую гору сваять, как ты говоришь. Его ж утрамбовывать надо, нет? Я видел снег, у нас он иногда бывает. Он мягкий и рыхлый, его как ни складывай, провалишься. Представляю, сколько его надо свезти в одно место для такого тренинга. И всё это — исключительно чтоб развлечь крошек, ага.
— Вот ты дебил. — Продолжает достаточно убедительно изображать рассеянного сосед. — Ты правда считаешь, что у нас за этим есть какой-то второй, скрытый, смысл?! Да у нас снега просто больше зимой, чем у вас! И спрессовывать его не надо! После пары солнечных дней он сам настом берётся! Либо холмик какой укрывает! Можно ещё водой залить, тогда ледяная горка будет!
— Угу. Да-да. Конечно. — Демонстративно передёргиваю плечами, не вступая в спор. — Такой классный мир, что вы из морозного климата никуда в тропики перебраться не имеете возможности. Может, не дают???
И так всё ясно.
— Да иди ты! —