Мы не в силах оторваться. И да, занимаемся именно любовью. Это больше, чем секс. Мы наслаждаемся, упиваемся и не можем насытиться друг другом. Словно живем одним днем. Словно завтра не наступит. И это одновременно пугает.
Даниэль не пытался поговорить о том, что хотел рассказать, а я не спрашиваю. Этому обязательно придёт свое время. Пока мы приняли немое решение молчать.
На третий день, Дэн готовит сосиски на гриле, и они до мурашек вкусные. Но это пока. Пока меня не начинает выворачивать каждые, черт возьми, два часа. Даниэль обеспокоено подает стакан воды, после очередного приступа.
– Кажется сосиски мне не очень понравились.
– Да? – смеется Даниэль, немного отставив беспокойство, – Не ты ли уплетала за две щеки?
Улыбаюсь, обессиленно сев на стул за кухонной стойкой.
– Кажется, мой аппетит сыграл со мной в злую шутку.
Или же противозачаточные, черт возьми.
Этим же вечером, Даниэль начинает собирать все наши вещи, приказав мне отдыхать. Почистив и помыв посуду (да, будущий дон целой Италии, моет посуду в белом фартуке, пока его жена сидит рядом, не переставая болтать), мы выходим к морю. В этот раз просто посидеть.
Даниэль стелет одеяло для нас и садится рядом, закинув руку на моё плечо. Его рана после операции восстанавливается намного лучше, и уже не доставляет сильный дискомфорт, как несколько дней назад. Но до полного выздоровления требуется больше времени.
Когда я вновь подняла эту тему на днях, решив, по правде, попросить прощение, Даниэль мягко улыбнулся, притянув к себе и сказал:
– Это прошло, птичка. Будем считать, что так ты меня пометила. Прямое попадание в сердце. Теперь я твой.
Порой, меня удивляет, как легко он мог изменить значение плохих вещей и сделать из этого что-то смешное.
Сегодня полнолуние. Мы смотрим на луну и слушаем бушующие волны. Звезды повсюду. Так близко. Кажется, я могу поднять руку и дотянуться до них.
Сегодняшние приступы не дают покоя. Сердце падает в желудок от неожиданной мысли. Что если Адриана, была права?
Я начала пить лекарства сразу после этого. Но теперь не уверена, пригодятся ли они мне?
Мысль о ребёнке заставляет трепетать все внутри. Хочу ли я этого? Своего малыша? Я даже не думала об этом. А Даниэль? Как он отреагирует на это, если все же…?
– Я хотела спросить, – сердце в груди делает тревожные удары, а живот скручивает от волнения.
Молюсь, чтобы меня не вывернуло прямо сейчас.
– О чем? —спрашивает Даниэль, глядя со спокойной улыбкой на лице.
Впервые за долгое время я вижу его спокойным. От тоже полностью отдался моменту.
– Ты бы хотел детей?
Улыбка на его лице исчезает, что заставляет сердце остановиться. Нависает молчание. Даниэль отводит взгляд, поднимая его на ночное небо.
– Не думал об этом до этого момента.
Я прислушиваюсь, немного напрягаясь. Его тон и взгляд мне совсем не нравятся. Словно Дэн не хочет этого, или боится? Я тоже, признаюсь честно, боюсь.
– Я вообще ни о чем не думал, кроме мести, пока не встретил тебя, – слабая усмешка срывается с его губ, а я продолжаю ловить каждое слово, каждую эмоцию, – Знаешь, кажется, я и вовсе не жил до тебя, – Даниэль наконец смотрит на меня, и нежно касаясь моего лица, притягивает ближе.
– Получается, ты не хочешь…, – «детей».
Не могу закончить. Язык не поворачивается после сомнений в его глазах.
– Конечно хочу, об этом и речи быть не может, просто…, – Даниэль в замешательстве. Не может найти подходящих слов.
– Просто? – подталкиваю я.
– Я боюсь этого, Андреа. Мафия – в нашей крови. Она засела в нас по самую смерть, и я боюсь, что наш образ жизни, сломает их точно так же, как и нас с тобой.
Его слова заставляют собраться слезам вокруг глаз. Сколько всего было в нашей жизни? Сколько всего, что приходиться так думать?
– Мы никогда не позволим этому случится.
Даниэль замер, удерживая мой взгляд. Он кивает, усадив меня на свои колени.
– Никогда, – шепчет в ответ, и в следующую секунду касается моих губ в мягком поцелуе.
Его губы. Мягкие и тёплые. Такие требовательные. Я углубляю поцелуй, и из нежного, он переходит в страстный и полный желания.
Руки сразу ползут по телу Даниэля, чтобы снять майку. Моё льняное платье тоже летит в песок, как и все остальное. Наши дыхания сбиваются с ритма. Кожа к коже. Холод и тепло. Контраст.
Толкаю Даниэля на лопатки. Он оглядывает моё тело с блеском в глазах. Я наклоняюсь к нему и целую под подбородком, начиная двигаться все ниже и нижу, к его возбуждению.
– Как тебе это удаётся? – тяжело дыша спрашивает Даниэль, смотря за движением моих рук. Я двигала ими вниз и вверх по всей длине его достоинства.
– Что? – запредельно тихо и возбужденно спрашиваю в ответ.
– Сводить меня с ума, – Даниэль резко тянет меня наверх, заставляя оседлать его.
Дэн входит в меня одним движением вперёд. Тело пронизывает дрожью от удовольствия. Я сжимаю руки на его бёдрах.
– Мне нравится это делать. Помнишь? Я ведь твой наркотик, – часто дыша, выдаю победной улыбкой, и начинаю двигаться интенсивнее, посылая дрожь вожделения по всему телу.
Даниэль хрипло усмехается. Его пальцы сжимают мои возбужденные соски и медленно скользят по всему телу, пробираясь к самому откровенному. Он находит комок нервов и начинает круговыми движениями двигать пальцами.
Тело накрывает экстаз. Я выгибаюсь назад, крича от удовольствия.
– Мой личный наркотик, дьяволица, – Даниэль приподнимается и впивается в мои губы, – Моя…только моя, – ещё один толчок и мы доходим до пика, крепче прижимаясь друг к другу.
– Ti amo, – вырывается с моих губ, со вздохом накрывшего оргазма.
Наши тела, покрытые потом и песком, замирают. Только через несколько секунд до меня доходит то, что было сказано мной.
«Я люблю тебя».
Однако я не жалею. Ведь сказала правду, а значит не было больше смысла молчать. Я люблю его. Мое сердце принадлежит Даниэлю с самого начала.
– Fino alla morte.
– До самой смерти, – повторяю за Даниэлем и закрываю глаза в его объятиях.
Я ухожу в сон, и последнее услышанное, вызывает волну боли и негодования.
– Прости меня, птичка.
Возможно, все это моё воображение во сне. Я не хочу давать значение этим словам.
В последний раз мое сердце было разбито вдребезги после таких слов. В этот раз оно не разобьется. Ведь так?
☆☆☆
Мы уезжаем на следующий день, и как только оказываемся дома, Даниэля уже ждут дела. Он