— Здравствуйте, — сказал он глухим и слегка отрешенным голосом.
— Здравствуйте, — Петровский снял перчатку и пожал ему руку, — мы вот машину хотели посмотреть…
— Смотрите, — мужчина достал ключи и снял «бимер» с сигнализации, — в салоне, ребят, запах, вы сами понимаете… — он осекся, сглотнул и отвел глаза. Петровский внимательно посмотрел на продавца авто, изучая…
— Завести можно? — Джамал протянул руку. Мужчина спокойно и с каким-то безразличием отдал ключи. Джамал открыл водительскую дверь и скрылся в салоне, уже через секунду послышался отчетливый мат.
— Простите, — Петровский посмотрел на мужчину почти виновато.
— Ничего, я понимаю, — тот несколько раз кивнул и тяжело вздохнул, — представления не имею, ребят, зачем она вам, — он с горечью кивнул на автомобиль, — но право ваше…
Мужчина протер запотевшие очки и водрузил их обратно на нос. Джамал тем временем завел машину и открыл капот. Затем вышел на улицу и, с наслаждением глотая зимний воздух, заглянул в «начинку», хотя Петровский слабо представлял, что он там хотел разглядеть под капотом немецкого автомобиля.
— Порядок! — сказал он через некоторое время, показав Петровскому большой палец. Тот кивнул.
— Не знаю, зачем она вам, — мужчина покачал головой, глядя на ребят, — сколько там было сказано: триста пятьдесят? Если заберете прямо сейчас, отдам за триста, черт бы с ней, быстрее бы только ушла она, чтобы не видеть ее никогда больше…
Все это время он сдерживался, но теперь едва отчетливо всхлипнул. Затем сделал быстрое движение под очками и, набрав полную грудь воздуха, взял себя в руки. Петровский с жалостью посмотрел на мужчину.
— Сын? — едва слышно спросил он.
— Да, — коротко и тоже очень тихо ответил мужчина, с ненавистью глядя на черный автомобиль из-под больших очков, — вашего возраста был Андрюха мой… — он изо всех сил стиснул зубы, — я не знаю, почему так получилось. Это моя вина. Жена-то у меня умерла два года назад, — мужчина посмотрел на Петровского, словно ища поддержки, — а я все работал, думал только о том, чтобы… — он снова всхлипнул и махнул рукой, — а! Простите, ребят, вам-то это неинтересно…
Петровский набрал полную грудь воздуха и медленно вдохнул. Что он мог сказать? Какие слова найти, чтобы поддержать? Жена умерла два года назад. Идиот-сын вместо того, чтобы поддержать отца, который пахал, как проклятый, чтобы обеспечить ему лучшую жизнь, подался во все тяжкие, в результате скончавшись от наркотического передоза в подаренной тем же отцом машине. Этот человек потерял всех и все. Петровский хорошо знал, что никакие слова здесь не помогут.
— Это вы простите, — только и сказал он, — знаю, что слова бесполезны, но вашей вины нет…
— Вы хотели поддержать, спасибо вам, — мужчина кивнул, — хотя бы на этом спасибо…
— Давайте, может, мы все-таки за триста пятьдесят заберем, как изначально обговаривали? — на этом моменте уже осмотревший машину Джамал сделал удивленные глаза, но Петровский показал ему кулак, веля не влезать. Он посмотрел на мужчину, надеясь хоть как-то ему помочь.
— Как вас зовут? — негромко спросил тот.
— Константин, — ответил Петровский.
— Константин, — начал мужчина все таким же глухим тихим голосом, — вы еще совсем молоды. Думаете, дело в деньгах? Или у меня их мало? Я много зарабатываю, а что теперь в этом толку? — он замолчал и опустил глаза, — никакие деньги теперь уже не помогут вернуть Андрея. А я так мало провел с ним времени. Если посчитать, до и до смешного мало… — из глаза мужчины выкатилась одинокая слеза, — Константин, позвольте совет: держитесь за близких вам людей. Благополучие — это хорошо, Костя, простите за фамильярность, но я немного старше вас, — он вновь заглянул Петровскому в глаза, — но все должно быть ради кого-то в этой жизни. Если вам не для кого жить, значит, незачем. И никакое благополучие здесь не поможет, — он покачал головой и поморгал, — берите за триста, Константин, позвольте мне сделать хотя бы для вас небольшое добро. Раз не смог для… — мужчина осекся. Дальше говорить, сдерживая слезы, он не мог, и это было понятно.
Петровский молчал. Джамал переминался с ноги на ногу, переводя взгляд то на приятеля, то на продавца машины. Мужчина вздохнул.
— Простите мое многословие, — сказал он, — просто и поговорить-то теперь не с кем, кроме фотографий… — он сглотнул подступивший к горлу ком, — займемся делом?
— Да, можно, — Петровский судорожно кивнул. Вопреки своему обычному цинизму, он внезапно пропустил эту ситуацию через себя и прочувствовал ту небольшую часть боли, которую испытывал сейчас этот оставшийся по жизни совсем один седовласый мужчина, положивший жизнь на своего ребенка. Ребенка, которого по вине последнего и по злой иронии судьбы в итоге пережил. Нет, он никогда не простит себя, будет винить, съест изнутри… и помочь ему уже нельзя.
Через некоторое время все документы были оформлены. Петровский передал теперь уже бывшему владельцу заранее заготовленный конверт с деньгами.
— Триста, пересчитайте, — сказал он.
— Я верю вам, — мужчина убрал конверт под пальто, — удачи, ребята и счастья. Надеюсь, вам повезет больше…
Они пожали руки, после чего мужчина развернулся и неровной походкой зашагал обратно к дому. Петровский и Джамал еще долго смотрели ему вслед.
— Жалко мужика, — констатировал Джамал через некоторое время.
— Жалко, — Петровский кивнул, — и жалко, что сделать ничего уже нельзя…
— Думаешь, «вздернется»? — Джамал посмотрел на Петровского.
— Не знаю, — ответил тот, не сводя глаз с новостройки, — но как бы то ни было, мы не в праве ни осуждать его, ни пытаться мешать… все, поехали, — он потряс головой и открыл пассажирскую дверь.
Трупный запах, ударивший в нос, действительно был несравним ни с чем. Выносить его тоже было почти невозможно. Представив, что в этой машине совсем недавно разлагалось два тела, Петровский вздрогнул. Джамал тем временем стал нажимать кнопки на приборной панели, несмотря на стоявшую на улице зиму открывая все окна в авто.
— Еще и в ГАИ с этим дерьмом ехать, — Петровский сплюнул на улицу, — давай, что ли покурим, может так перебьет хоть немного…
— Ничто не перебьет, — Джамал покачал головой, — но в ГАИ мы не поедем. ПТС в норме, ДПА — тоже, сегодняшним числом. На оформление у ментов по закону дается десять дней. А Алан все равно разберет ее на конструктор. Так что ничего мы оформлять, Костик, не будем… — он выразительно цокнул языком.
— Тогда едем к Алану, — Петровский развел руками, — быстрее только, пока нас тут не «вытряхнуло»…
***
— Димас, задержись! — Удалов перехватил Фролова уже в коридоре. Стас подскочил и, хитро улыбаясь, пожал Дмитрию руку, — здорово. Свободен сейчас?
— Ну, вообще пара по идее… — начал Фролов.
— Ну, вообще, ты на нее вряд ли собирался! — Удалов ухмыльнулся и похлопал Фролова