В этот момент в кармане ожил мобильный телефон. Звонил Джамал.
— Да! — Петровский ответил мгновенно, — да, говори, слушаю! — он заткнул второе ухо, — да тихо вы тут! Ну… ну! Понял! — он отключился и убрал телефон.
— Что там? — взволнованно спросил Соловьев. Славик с Асхатом тоже выжидающе смотрели.
— У Фролова сломан голеностоп, — мрачно ответил Петровский, — смертельного ничего, но хорошего тоже мало. О спорте придется забыть надолго. Может, и навсегда.
***
Июнь 2011
— По-моему, неплохо прошла защита, да, Алексей Станиславович? — спросил Соболев. Он только что участливо помог отнести все дипломы с защиты обратно в деканат.
— Соболев, ты все знаешь про эти защиты! — декан устало опустился в свое кресло, — и я все знаю. Если гордишься своей четверкой… — он сделал выразительный жест.
— Я просто рад, что большой путь, наконец, закончен, и все испытания пройдены! — Соболев улыбнулся во весь рот.
— А я-то как рад, — процедил Карнаухов сквозь зубы.
— А мне нравилось с вами сотрудничать! — двусмысленно заявил Соболев, вновь без разрешения опустившись в кресло, — теперь мы получается, коллеги на полных правах! — он принял слегка вальяжную позу.
— Соболев, хоть сядь нормально! — рявкнул Карнаухов, — а то диплом не отдам!
— Хотите, чтобы я остался еще на годик? — Андрей расплылся в ехидной улыбке.
— Твоими стараниями здесь теперь есть экземпляры и похлеще, — пробурчал Алексей Станиславович, — так что не зарывайся особо, ты еще обходной не подписал…
— Вы все о Петровском, — хмыкнул Соболев, глядя в окно, за которым светило яркое июньское солнце.
— Ты проявляешь чудеса проницательности! — с сарказмом заявил декан.
Соболев немного помолчал. Было слышно, как поют птицы и болтают студенты, которые в основном уже сдали летнюю сессию. Алексей Станиславович предпочел открыть окно, а не включать кондиционер, на улице было тепло, но не очень жарко. Андрей с наслаждением втянул ноздрями свежий воздух и посмотрел на Карнаухова со смесью насмешки и снисхождения.
— Алексей Станиславович, а вы считаете, факультету нужен кто-то другой? — осведомился он.
— Соболев, ты о чем?! — декан посинел.
— Вы все поняли, — уверенно заявил Андрей, — я помню, что вы просили не растить здесь второго меня, но так сложились обстоятельства, что ни я, ни вы, ни кто-либо другой не смог бы повлиять на развитие ситуации. Все произошло само собой. Петровский пользуется авторитетом, ему доверяют студенты, ценят преподаватели. Он — не второй я, его кредит доверия выше, а влияние более разносторонне, — он замолчал и внимательно посмотрел на декана, с немым вопросом, понял ли тот мысль.
— Соболев, к чему ты ведешь?! — проговорил Карнаухов сквозь зубы.
— К тому, что вам не найти человека, которому можно будет доверять так, как Петровскому, — Соболев продолжал смотреть в окно, — а если и найдете, понимания не будет на той стороне! — он опять бросил на декана очень выразительный взгляд, — на вашем месте я бы подумал о сотрудничестве…
— Соболев, ты совсем охренел! — Карнаухов вскочил, — ты что мне, навязываешь? — он яростно смотрел на Андрея, который даже не шелохнулся.
Соболев некоторое время посидел в той же позе, а потом поднял глаза и в упор посмотрел на декана.
— Я ничего не навязываю и не имею на это права, решать вам, — начал он, — но я не вижу ни одного минуса или невыгодного момента для факультета и для вас лично! Петровский и его компания могут быть очень полезны во всех отношениях. А лично вы через Петровского сможете в сотни раз поднять свой, убежден, и без того немалый авторитет в студенческой среде. В чем минус этого взаимодействия? В непонятно, откуда взявшейся личностной неприязни? Но ведь вы сами понимаете, сколько пользы сможете извлечь от этого небольшого сотрудничества…
— Соболев, ты же хорошо понимаешь, о чем говоришь! — перебил Карнаухов, — и все подводные течения ты знаешь. И все равно, навязываешь Петровского.
— Решать вам, — повторил Соболев, — нравится вам Петровский или нет, но ему можно доверять, это факт. А еще он ответственный, инициативный, с ярко выраженными лидерскими качествами и, что немаловажно, неболтливый! — Соболев выразительно приподнял брови.
Алексей Станиславович обреченно вздохнул. Соболев поднялся со стула.
— Если позволите, я пойду! — сказал он, — хочется все-таки немного отметить, такой день, диплом защитил!
— Иди, — разрешил Карнаухов, — обходной знаешь, где взять. Все, Соболев, проваливай, поговорим позже!
— Всего доброго, спасибо, Алексей Станиславович!
— За что «спасибо»? — не понял декан.
— За мудрость! — двусмысленно ответил Соболев и скрылся за дверью кабинета.
***
— Сереж, подожди! — Петровский нагнал Макарова на набережной, по которой он неторопливо шел от спортзала, — привет! — он пожал Сергею руку.
— Привет, Кость! — Макаров сбавил шаг до минимума, — что-то хотел?
— Серег, да я с той же темой! — напомнил Петровский, — было бы некрасиво торопить, но три месяца прошло, вот и подхожу снова. Ты подумал над тем, что я тебе тогда предложил?
— А мы разве договаривались о том, что я подумаю? — Макаров едва заметно прибавил шаг, — по-моему, я сразу дал четкий ответ. И мой ответ: «нет»! — он остановился, развернулся и посмотрел Петровскому в глаза. Петровский тоже встал напротив Сергея.
— Серег, я понимаю, что у тебя принципы и все такое, но я же тебе не людей есть предлагаю, правда? — он улыбнулся, пробуя разрядить обстановку. Макаров оставался серьезным.
— Кость, я все сказал, — начал он, — повторять не вижу смысла. Все это незаконно, опасно и неправильно. И еще: на мой взгляд, вы заигрались, но не мне вас учить. Я в этом точно участвовать не буду. Это все?
— Сереж, тебе деньги нужны! — Петровский воззвал к главному аргументу, — приз за победу в соревнованиях — это здорово, но он не вечен, держу пари, уже закончился. А на разгрузке фур… много не заработаешь! — Петровский цокнул языком, — Сереж, у тебя все-таки мама болеет…
— Петровский, мать мою не тронь! — Макаров повысил голос.
— Все-все, не заводись, извини! — Петровский примиряюще поднял руки, — но ты все-таки подумай…
— Здесь не о чем думать! — отрезал Макаров, — Кость, если это все, я пошел, ладно? Рад был поболтать, у меня еще дела! — он коротко пожал Петровскому руку и пошел прочь. Тот проводил взглядом и вернулся в припаркованную неподалеку машину Костомарова.
— Упертый? — осведомился Иван, глядя на друга, — не понимаю, зачем ты вообще хочешь включить его в ваши темы в универе…
— Мало надежных людей поблизости, неплохо было бы обзавестись хоть одним принципиальным в команде, — пояснил Петровский и посмотрел в окно, в ту сторону, куда ушел Макаров, — он еще передумает, я уверен. Жизнь слишком сложная. Это не последний наш разговор.