«— Ты — мерзкая, злобная, ссучившаяся тварь. Что же в твоей жизни такое произошло?! За что ты всех так ненавидишь?!».
Трясущимися руками Дмитрий перешел по последней имевшейся здесь ссылке.
«По неподтвержденным данным на владельца ЧОПа „Фаланга“ Алексея Петровского совершено покушение. Никаких официальных заявлений не делал ни сам Петровский, ни сотрудники милиции. Однако свидетели утверждают, что неизвестный молодой человек открыл по бизнесмену огонь из ружья у подъезда дома скандально известного предпринимателя. Как сообщают очевидцы, стрелок был схвачен охраной бизнесмена Петровского, что сами сотрудники службы безопасности отрицают. Сам бизнесмен, по всей видимости, уехал из страны, вероятно, опасаясь преследования со стороны властей или повторного покушения на свою жизнь. Никаких подробностей, мотива покушения, заказчика или исполнителей выявить не удалось. Следственные органы никак не комментируют сложившуюся ситуацию».
Фролов оторвал взгляд от монитора и закрыл лицо руками. Чудовищная картинка, наконец, сложилась, Теперь он понял все…
«— Никаких границ. Никаких рамок и морали нет. Семья, любовь, дружба… просто слова, выдуманные, чтобы не признавать правду. Люди — дикари. Все мы…»
Не в силах больше сдерживаться, Фролов заплакал, уткнувшись лицом в собственный стол.
***
Телефонный звонок, раздавшийся с самого утра, вырвал Карнаухова из дремы. Сегодня было воскресенье. Выходной день. Кто мог звонить в такую рань?
Еще больше проректор по учебной работе напрягся, увидев, кто именно его вызывал. Сергей Анатольевич. Ректор. Что еще могло случиться?
— Слушаю.
— Телевизор включи. Местный новостной канал. Быстро, — отрывисто и очень зло бросил в трубку ректор.
Нащупав пульт, Карнаухов включил местное телевидение. На экране появилась толпа людей, машины экстренных служб и репортеров. Вдали было видно, как какого-то человека в костюме ведут в наручниках двое вооруженных людей в форме. И все это на фоне какого-то здания. Очень знакомого здания…
— … никаких комментариев официальные службы пока не дают. Однако, как нам стало известно из достоверных источников, вчера прошли массовые задержания в НГА. По подозрению в передаче и получении крупных взяток задержано не только множество преподавателей, но и ряд студентов этого ВУЗа. Слухи о так называемой студенческой ОПГ, контролировавшей процессы передачи на территории всего ВУЗа, пока не подтверждены, однако, если они подтвердятся, можно будет с уверенностью сказать, что современная система образования столкнулась с беспрецедентным случаем коррупции, положившим начало совершенно новой эпохе. Мы будем следить за развитием событий…
Карнаухов изумленно смотрел. В трубке злобно сопел Сергей Анатольевич. Поняв, что начальник ждет какого-то ответа, Алексей Станиславович поднес телефон к уху, продолжая тупо смотреть на экран, где туда-сюда сновали люди в форме…
— Сергей Анатольевич… — только и проговорил он, — я не понимаю. Что это значит?
— А то и значит! — бросил ректор, — мы проиграли.
В трубке послышались короткие гудки. Карнаухов в изумлении смотрел то на экран телевизора, то на сотовый телефон в своей руке. Он не понимал, что происходит. Он окончательно перестал понимать. Они проиграли. Они не могли больше контролировать ситуацию. Будучи не в силах даже просто ее понять. Наступала новая эпоха. И изменить было ничего нельзя…
***
Апрель 2015
Возле ночного клуба все еще толпились зеваки, которых оттесняли патрульные из двух вызванных на место экипажей. Уже светало, но народ никак не хотел расходиться, кого-то допрашивали, кого-то просто грызло любопытство. Прибывший на место следователь Майоров подошел к машине «скорой помощи», в которой лежало тело, накрытое простыней. Оперативники, стоявшие там же, повернулись к нему.
— Ну? — Майоров приподнял брови.
— Больше всего похоже на передоз, это вскоре установят, — один из оперативников пожал плечами, — обнаружил официант из клуба, в «випке». Уже мертвого… — мрачно добавил он, — по ходу, парень смешал немереное количества алкоголя с наркотой, вот результат. На месте нашли кучу бутылок с крепким спиртным и какие-то таблетки, отправили на экспертизу, хотя и так все ясно…
Оперативник тяжело вздохнул. Майоров покосился на открытую дверь «скорой помощи».
— Личность установили?
— Там нечего устанавливать, — оперативник сдернул простыню, открывая мертвенно-бледное лицо погибшего ночью паренька, — это сын местного предпринимателя Кротова. Зовут Роман. Пришел вечером в клуб, обдолбался и помер от передозировки, — сотрудник покачал головой, — проблем теперь будет…
Следователь посмотрел в широко открытые и абсолютно мертвые глаза лежавшего на каталке Романа Кротова. Совсем молодой. Прилично одетый, явно из богатой семьи, впрочем, фамилия была в городе довольно известной. Нет, его никто не убивал. И не суицид. Обычный передоз…
— Понятно, — он мрачно кивнул сотрудникам, — ладно, увозите. Отца вызовите, он должен опознать тело… ох, золотая молодежь! — с горечью произнес следователь, — и чего не хватало?
Оперативник вновь пожал плечами и накрыл тело погибшего сегодня от передозировки Кротова простыней. Он давно уже потерял вкус жизни. Всех его друзей и преподавателей задержали. И виноват был он. Он не хотел сводить счеты с жизнью, лишь пытался забыться в алкогольной и наркотической эйфории. Правда, ничего этого прибывшие на место сотрудники уже не узнают…
***
За все это время с Петровским никто больше не заговорил. Хотя и подозрений окружающих это не вызвало. Занятий больше не было, госэкзамен на юрфаке отменили, не объясняя причин, вызвав безудержную радость студентов. О Фокине никто не вспоминал. В преподавательской среде запустили благозвучную легенду, а студенты не слишком любили Виктора Георгиевича, чтобы придать значение тому, что он пропал. Не было больше и самой «сети». Как будто никогда и не существовало. Было только наследие. Страшное наследие, которое банда оставила после себя…
Петровский периодически приходил в НГПУ. Так, прогуляться по старым местам, вспомнить то, что было. И чего уже не вернуть…
Здесь было мало знакомого народа. Все, в основном, писали дипломы дома. Пару раз он ловил злобные взгляды руководства ВУЗа. Тех, кто знал правду. Пару раз он даже видел своих. Правда, они предпочитали его не замечать. Не звонил Костомаров, не звонил Соболев. Интересно, был ли он в курсе? Проболтался ли кто-нибудь? Впрочем, неважно. Он остался один. Что ж, он и это выдержит. Ведь он сильнее их. Он ведь всегда поступал правильно…
Петровский меланхолично курил прямо в туалете корпуса, глядя в полуоткрытое окно. Город, наконец, дождался потепления. Снег стаял почти везде, на смену холодам пришла апрельская слякоть.
Петровский бросил взгляд туда, где располагалась курилка. Вернее, располагалась раньше, теперь-то курение на территории было запрещено официально…
«— А я Дмитрий. Дмитрий Фролов!»
«— Эй, Асхат! Пошли с нами по пиву!»
Петровский усмехнулся и покачал головой, выпуская дым в окно. Ему было все равно, зайдет сейчас сюда хоть декан, хоть сам ректор. Они уже ничего не смогут ему сделать. Все, что могло, уже с ним произошло…
«— Мы едины! Волчары мои! Стая!»
«— Я всегда любил