И меня взрывает. Так сильно вспыхивает внутри, что не остановить.
– А какие они должны быть? – психую. – Много ты знаешь об этом? У тебя же нормальные отношения. Можно и поучить.
Выпаливаю в лицо, подруга замолкает. Смотрим друг другу, переворачивает капитально. Мне больно и ей теперь тоже. Но я настолько взвинчена, что не остановить.
Марина глаза опускает и плечи, как-то разом теряет свой запал. И вот это ей совершенно не свойственно. Она не из слабых, это я могу отступить, замолчать, принять, она идёт до конца всегда. А тут поникла, потерялась словно.
Вкус маленькой победы от противостояния, желчью ощущается.
– Нет… по своему примеру не могу, – головой качает, – Но это всё равно видно, Рит. Жаль, что мы ругаемся в который раз из-за этого.
Голос вкрадчивый и ровный, а меня пробирает сильнее. Злит невероятно, яростью всё вспыхивает, я горю изнутри. Впервые хочу вцепиться ей в волосы.
– Не надо трогать моего парня, – едко шиплю.
Марина резко подбирается, вскидывает на меня глаза. Смотрит в упор. И вот теперь да, становится самой собой.
– Он не твой парень! Ты вчера трахалась с другим мужиком, вполне себе успешно! И всё у тебя нормально было, как минимум тогда, когда я это видела. Как-то не показалось, что ты была печальна и подавлена. Заикалась и мямлила как раньше это было.
Опаивает лицо. Дыхание сбивается. Марина бестактно тыкает меня в моё же дерьмо. В самую маковку головой опустила.
Задыхаюсь.
– Да пошла ты, – кричу.
– Пожалуйста! – подрывается с места, – Психованная! Спасибо потом скажешь мне, – обувается нервно, а выходя кидает, – Охрененные мы друзья. Я тебе добра желаю, а ты как… как…
Смотрю упрямо вперёд, на окно, нет сил в глаза. Я могу добить, она тоже, но не делаем этого. Хотя градус в комнате выше, чем в ядре земли.
– Не распространяйся про это, – говорю то, что сейчас в приоритете, – Я не хочу, чтобы знал кто-то.
Марина молчит какое-то время, я жду чего угодно. От обвинения в своей глупости, до того что она прям сейчас тыкать начнёт в мой же выбор. Но…
– Можно подумать, что я когда-то тебя сдавала. Спасибо подружка, большего оскорбления нанести ты не могла. Вещи я привезла, комбез – дарю.
Хлопок двери разбивает моё сердце на осколки. Вспышка ярости гаснет, а я остаюсь на пепелище.
Взгляд натыкается на синий пакетик у входа. Одно радует, валяется на самом чистом полу в мире. Трижды мыла, так сильно колошматит. И продолжит колошматить ещё, я себя, к сожалению, знаю.
***
Утром следующего дня закрываю несколько вопросов. Первый и самый важный – это мои вещи в общаге. Получилось договориться и мне помогли их перевезти. Второе даётся тяжелее. Преобразить своё состояние ближе к спокойствию.
Мысли вокруг одного и того же крутятся. Постоянно, как пчёлы вокруг мёда. Что бы я ни делала, думаю только про это.
Вечером покупаю билет на вокзале и жду автобус, чтобы обратно к маме вернуться. Комната подготовлена, нет причин оставаться. Да и не хочу, наверное. Одна не могу быть, одиночество не приносит ни радости, ни умиротворения. Настолько сильно себя измотала, что хоть в петлю. За сутки я была и дурой, и шлюхой, и недальновидной идиоткой, которая до трясучки боится всего на свете. Это ужасно.
Я боюсь быть одна. Это что-то из детства. Мне всегда было страшно.
Бабушка жила одна. Я не хочу быть одна.
С Мариной то теперь, почти всё. Я психанула вчера, сегодня расплачиваюсь. Она не пишет, я тоже. Мне хочется выговориться, хочется в какие-то моменты всё-всё рассказать, даже то, что никто не знает. Одно стопорит, она тогда будет знать и обязательно польёт большего дерьма на Андрея, а я не знаю куда ещё больше. Льёт на него, а прилетает мне.
Раньше как-то получалось лавировать, между нами, сейчас… сейчас не знаю. И я не хочу выбирать. Не могу сделать этот выбор.
Андрей… и его практика в частной клинике. Почему я не знала об этом? Раньше он всегда о своих победах рассказывал, что случилось в этот раз? В любом случае знал, что они планируют, не мог не знать, почему не сказал?
Образ любимого в красивом кожаном кресле с его спокойным выражением на лице и участливых глазах… Вижу это наяву. И я действительно рада, что он будет проходить практику там. Ни рада только тому, что я ни часть его мира. Предательница получается. Я же предала. Сама это сделала. Грязной себя чувствую, словно вываляли в навозе. Из одной постели в другую.
До дома добираюсь к закату, под громкую музыку и полное отрешение к происходящему вокруг. Всю дорогу меня прижимает к стеклу тучная женщина, я молчу. Голова кружится немного. Духота, плюс сегодня питаюсь исключительно водой. Не лезет ничего.
Пробегаю мимо детской площадки, киваю знакомым, стараюсь не прислушиваться к тому, кто и как на кого орёт. Там просто вакханалия какая-то, всё в кашу. Дети, родители, песок.
Мама телефон обрывает, каждый мой шаг выпытывает. Это раздражает сильно. Отвечала спокойно сначала, но даже моему спокойствию есть предел. И оно заканчивается на подступах к подъезду.
– Я за тридцать шагов от дома! Сейчас буду! Не надо названивать каждые пять минут, – сразу же обрываю любую речь.
Отключаюсь, пихаю телефон в карман, перехватываю портфель удобнее и отрываю взгляд от асфальта, в котором дыру прожигала пока говорила.
И происходит то, к чему ни я, ни моё взволнованное сердце не готово.
Напарываюсь взглядом на Андрея. Светлые джинсы, черная майка, прямая осанка. В груди тарабанит на износ.
А он будто бы ждал этого момента, цепляет взглядом намертво. Сразу в глаза.
Мозг хаотично подкидывает мысли, пока поверхность под моими ногами достигает предела своей вязкости. В груди разрывается петарда.
Это не его двор, не его лавочка, не его место. Пришёл ко мне? От этой мысли втрое сильнее кружится мир. Внутри что-то натягивается до предела прочности. Радость, страх, дикая тоска. Всё смешивается. Безумный коктейль по венам шпарит.
Я старалась идти уверенно, так, чтобы казаться такой же, как и всегда. Не хватало ещё чтобы он понял как мне сейчас хреново. У меня есть гордость.