Ознакомительный фрагмент
Меня начинает потряхивать в руках Марка, который сейчас походит на маньяке в остром и агрессивном психозе.
— Проведу с ними серьезную беседу, что я не тот человек, — приближает ко мне лицо, — который потерпит такое крысятничество за спиной. Поэтому ты пока собери вещички, а после завари чаек для подружки. Желательно успокоительный.
— Она лишь не хотела мне лгать…
— Мне насрать, чего она хотела или не хотела, — Марке медленно разворачивает меня к проему двери и выталкивает в коридор, — но я научу ее тому, что прежде чем лезть в чужую семью, надо десять раз подумать, а ее мужу популярно объясню, что свою жену научить таким простым вещам должен был он.
— Пап…
— Я повторять не буду, Яна, — Марк не сводит с меня взгляда, — иди помоги маме собрать вещички.
Глава 7. Заигралась
— Я поняла! — истошно кричит Ксюша. — Поняла! Прости!
Лицо искажено страхом, паникой. Щеки покраснели от слез, нос и глаза опухли.
— Я не знал… — хрипит ее муж Алексей.
Он лежит на ковре. Указательный, средний и безымянный пальцы правой руки неестественно вывернуты вверх.
— Марк… — Ксюша ползет на коленях к Марку, который невозмутимо пьет воду из бутылки, будто и не ломал никому пальцы. — Мне так жаль… Я не хотела… Господи…
Мы в малой гостиной, которая совмещена с бильярдной комнатой. Я стою у бильярдного стола и боюсь дышать.
— Моя жена интересовалась, — Марк отставляет бутылку на высокую консоль у стены, — кто моя любовница. Видео ты отправила, но… не дала никаких пояснений.
— Я не знаю… Я случайно…
— Не лги мне! — рев Марка сотрясает стены и пол, а затем он.
Я прячу лицо в ладонях и опять слышу мерзкий хруст и крик Алексея. Внутри все переворачивается, колени подкашиваются, и я оседаю на пол. Хватаюсь за бильярдный стол.
Крики Алексея переходят в мычание:
— Марк, я не знал…
— Фаина… — сипит Ксюша. — Ее зовут Фаина. Тридцать пять лет… старший менеджер подбору персонала в одном из рекрутинговых агентств…
— Название. Ты же все вынюхала, да? — рычит Марк, распрямляется и прячет руки в карманы брюк.
— Профи Лайн, — всхлипывает Ксюша. — Разведена. Уже как пять лет. Сыну шестнадцать. Учится в частной школе в Чехии.
Алексей переворачивается на спину, поднимает дрожащую изуродованную руку и издает отчаянный клекот.
— Пианистом тебе не быть, — цыкает Марк. — Слушай, Леш, почему ты не знаешь, что твоя жена следит за мной, м?
— Я ему не говорила… Марк, он ничего не знал… Я просто… Заигралась… Я просто хотела быть хорошей подругой…
А я молчу, будто застыла в каком-то лимбе. В каком-то жутком кошмаре, в котором мой муж потерял все человеческие качества и моральные принципы.
Да, он не был пушистым котенком, но и зверюгой он таким не был. Или я обманывалась его игрой в сдержанного и немного угрюмого семьянина?
— Зачем ты за мной следила? — Марк вновь смотрит на Ксюшу. — Солжешь, руку сломаю Алексею. Тоже по суставу. Ему будет очень неприятно.
Я должна его остановить, но не могу ни слова вымолвить. В нем больше нет того снисходительного мужа, который оплачивал мои “хотелки”, покупал дорогие подарки, потому что мне вдруг стало что-то грустно, милостиво обнимал, когда я жаловалась, что очень вымоталась на очередной встрече с “моими девочками”.
Нет.
Я вижу монстра, который знает, как правильно ломать пальцы и который умеет награждать противника одним четким ударом, сносящим с ног.
Я вижу чудовище, которое не боится криков, слез и глух к мольбам.
— Я хотела… я должна была… я…
— Не мямли, — цедит сквозь зубы Марк.
Ксения оглядывается на меня. Неужели она думает, что я в силах остановить мужа, который окончательно сорвался с катушек?
Он же и мне сказал, что если я буду кричать, то Леше и на второй руке сломают пальцы.
Ему мои визги неприятны.
— Я… я… — она закрывает глаза и скулит, — ненавидела Олю. Ненавидела, — ее скулеж становится громче, — ты ее баловал, терпел ее… я… влюбилась… Марк… — воет в ладони, — я хотела, чтобы вы развелись… Я хотела узнать тебя получше, поэтому начала следить, а ты… ты… — она резко отрывает ладони от лица, которое вскидывает к Марку, — у тебя была другая!
Это какой-то сюр.
Я точно сплю. В моей реальности Марк — добропорядочный любящий семьянин с непростым характером, с которым я давно свыклась и к которому я нашла подход, а Ксюша… Ксюша — та боевая подруга, с которой можно и в разведку пойти.
— Вы должны были развестись… — Ксюша вновь переходит на противный жалобный шепот. Она немного шепелявит. — Больше не быть вместе…
— Какая же ты мразь, — хрипит Алексей и сворачивается в позу эмбриона, прижав руку со сломанными пальцами к груди, — вот почему ты так вечно рвалась к своей подружке… то на чай, то на сплетни…
— Тоже много потакал жене? — Марк проходит к креслу и падает в него. Вытягивает ноги. Он расслаблен. — Как забавно, да? — переводит на меня пустой взгляд. — Как Ксюша тебе лила в уши, что ты такая распрекрасная, а сама хотела подвинуть тебя. Это же надо было устроить за мной слежку, и ведь не сразу тебе все рассказала, — смеется. — Женская дружба меня удивляет. Вы такие крысы.
Меня начинает трясти еще сильнее.
— Я не должна была… не должна… прости Марк…
Я, не в силах моргнуть, наблюдаю за тем, как моя подруга на коленях шаркает к нему, пытается схватить за руку и получает презрительную оплеуху. Ее отбрасывает в сторону. Хватается за лицо и втягивает голову в плечи.
У меня немеют руки от плеч до ладоней.
Слезы ужаса застыли в глазах, волосы на загривке приподнялись.
Мой муж иногда мог вспылить и ударить стену кулаком при наших ссорах, но после этого он уходил, чтобы успокоиться, но сейчас…
Сейчас он не намерен больше сдерживать себя.
Потому что ему надоело.
Потому что он меня больше не любит, и любовь не ограничивает его раздражение и ярость.
Видео и попытка влезть в нашу семью была последней каплей в чаше его терпения.
— Ты, мразь, такая, — Марк подается в сторону Ксюши, — кому еще отправила видео? Кому успела еще разнести свежие сплетни?
Глава 8, Может, тебя перевоспитать?
— Еще нескольким… — Ксюша опять всхлипывает и кидается, все также на коленях к смартфону, который она уронила на ковер, когда Марк нанес первый удар ее мужу. — Господи…
Я как замерла в ужасе на полу у бильярдного стола, так и не шевелюсь, неспособная даже полноценно моргнуть.
Ресницы лишь вздрагивают, но веки не смыкаются.
— Какая же ты мразь… — хрипит Алексей. — Я же любил тебя…
Марк хмыкает.
С дрожью в теле перевожу на него взгляд. Чудище. Самое настоящие чудище, которое одномоментно скинуло маску добропорядочного семьянина и терпеливого мужа.
Развалился в кресле, широко расставив ноги, и с властной высокомерной ленцой наблюдает за Ксюшей, которая никак не может схватить телефон с ковра.
Руки не слушаются. Она в ужасе. Как и я.
— Тебя, значит, Леш, тоже ждет развод? — спрашивает Марк и ослабляет галстук.
— Я детей с тобой не оставлю… — Алексей вновь переворачивается на спину и смотрит пустыми глазами в потолок. — Мразина…
— Вот это правильно, — соглашается Марк.
Ксения в страхе оглядывается. Она же, как и я, не думала, что ее женская наглость может привести к сломанным пальцам Алексея, разводу и лишению родительских прав.
— Я скажу им, чтобы они удалили видео, — Ксюша хватает телефон с ковра и не может удержать его в руках. — Скажу, что это монтаж… Что это шутка…
— Марк, если бы я знал… — Алексей стискивает себя за запястье, — я бы не позволил…
— Сначала ты женишься влюбленным дураком, — вздыхает Марк, — позвлоляешь многое, прощаешь… она же любимая… она же моя девочка, — усмехается, — ну, глупенькая чуток, но она же не со зла. Когда она тебя целует и строит умилительную моську, ты все опять прощаешь, и опять терпишь, что-то упускаешь из внимания, а тебе на голову садятся.