— Витя, нет! — отчаянно закричала Юля.
Пламя вокруг неё забурлило, раздулось, как многометровые крылья, метнулось к гигантской горилле. И бессильно разбилось об её шерсть, потухло, перестало существовать.
— Поднимайся! Я понесу тебя, мы сбежим! — кричала девушка Виктору, который валялся на земле, индифферентный и готовый принять любой поворот судьбы.
Юля почувствовала, как горячие слёзы сбегают по её щекам, капают на грудь, мгновенно высыхая от жара пламени. Ах, если бы этих приматов было двое или хотя б трое, они бы их победили. Но их было больше! И они были сильны. Это конец! Виктору конец! Если бы она знала, что всё так закончится, лучше бы она вообще не становилась магом!
— Юля, уходим! Это какие-то неправильные обезьяны, ни стрелы их не берут, ни даже твоя магия! Если мы попробуем помочь Виктору — мы все тут сдохнем! — Кирилл уже оправился, подошел к ней на безопасное расстояние.
Ксюша оглянулась на них, явно прислушиваясь к разговору. Посмотрела на Виктора, посмурнела, не переставая отражать огромным, в её рост, щитом удары приматов-самцов и камни самок. Ей было жалко и Виктора, и Юлю, но умирать ради них она не хотела.
Никто не заметил, откуда появился этот толстячок. Возможно, выскочил из тех же кустов, что и напавшие гориллы. Невысокий, весь коричневый от загара. Босой, одетый в одни лишь пушистые меховые трусы, с какой-то то палкой, болтающейся у левой ноги.
Толстяк колобком прокатился к напавшим на Ксюшу обезьянам и с размаху влупил пендаля под зад ближайшему к нему примату. Руконогий утробно хрюкнул, выпучил глаза и упал на землю на колени, отклячив зад. Толстяк протянул ладонь, с которой сорвалась молния. Заряд угодил точно в цель! И, что было чрезвычайно странно, огонь не стёк по шерсти, как это было до прихода толстячка, а как будто бы ворвался внутрь зверюги и сжёг тварь изнутри.
Казалось, сражение на секунду замерло. Все уставились на внезапно появившегося человека, которые смог вывести из строя одного из нападавших практически мгновенно. А он сам времени не терял — сделал подкат по сгоревшей траве к вожаку и Виктору. Огромный самец гориллы взревел, навис над человечком, как гора, с кулаками, каждый из которых, казалось, был больше головы вновь прибывшего.
А толстячок как будто того и ждал. Он с улыбкой взмахнул рукой, в которой вдруг оказалось что-то белое и длинное. Это нечто влетело в пасть вожака и пронзило его башку насквозь, высунувшись чуть ли не на полметра из макушки сзади. Вожак скорчил удивлённую рожу, попытался лапой вытащить это нечто изо рта, но не смог и тут же сдох.
Смерти вожака и одного из бойцов оказали на стаю изрядно деморализующее действие. Самки и детёныши на холмике перестали кидаться камнями, завизжали, стали суетливо бегать, иногда застывая с вытянутой в сторону трупов шеей. Трое оставшихся в живых самцов резко перестали атаковать менталистку, отступили, а потом вдруг развернулись и стали убегать. Самки с детёнышами присоединились к ним и через пару мгновений и их след простыл.
— Андрей, Виктор! — Юля сразу отослала лекаря к любимому.
Тот метнулся к лежащему на земле эсперу, опустил на него руки для лучшего контакта, закрыл глаза. Виктор уже пришёл в себя, убрал руки с лица и просто лежал в углублении, которое его тело выдавило под ударами вожака горилл. Иногда он смотрел на Юлю и даже пытался улыбаться.
Смуглый толстячок подошел к трупу вожака обезьян, вытащил у него изо рта свой клинок, вытер его об шерсть зверюги и стал засовывать его в палку у левой ноги, оказавшуюся ножнами. Потом он провёл рукой над головой трупа, вытянул из него камень, оранжевый, между прочим, и размером с гречишное семя, пару секунд поразглядывал, довольно причмокнул и засунул в мешочек на поясе. Улыбнувшись Юле какой-то детской улыбкой, парень направился к первому убитому обезьяну.
— Привет! Спасибо за помощь, но что ты делаешь? — Юля поспешила к незнакомцу.
Оранжевый камень! Да ещё и такой крупный. Они такого ещё и не видели ни разу, а этот уродец уже успел его себе забрать!
— Камни вынимаю. Разве не видно? — толстяк провёл рукой над головой гориллы, на этот раз на его ладони появился уже красный камешек. — Хм… Жаль, странно, что тут всего лишь "гранатка"… Эх, ну да ладно, и так сойдёт.
— Слушай, ты бы не наглел так, парниша. Мы тут чуть не сдохли, а ты явился неизвестно откуда и забираешь наши трофеи, — адреналин от боя ещё не выветрился, Юлю немного потряхивало, а жадность внезапно взыграла в душе. — Так-то мы тут дрались не за понюшку табака.
Девушке было жутко обидно, что этот чумазый гад всё забирает себе.
— Ну да, дрались и дрались. А убил их я. Значит, камни с них мои, — чумазый внимательно осмотрел Юлю, сплюнул. — Кстати, не приди я к вам на помощь, вас и самих уже в живых не было. Так-то.
— Никто не умаляет твоих заслуг. Но эти обезьяны были наши! — в девушке стала закипать злость.
Усталость прошедших дней, страх, отчаяние, облегчение смешались в настоящую бурю внутри. И этот незнакомец показался ей достаточно удобным объектом для того, чтоб выпустить на него всю эту чувственную кашу.
— Ваши, говоришь, обезьяны? Вы их сами, что ли, вырастили? В загончике, как курей? Нет? Тогда они не ваши, а свои собственные. И убил их я — значит, и камни мои! — толстяк уже с яростью взглянул на неё.
— А мы их обессилили настолько, что ты это смог сделать! — не сдавалась Юля.
— Жаль, не успели устроить им блокаду, чтобы они сдохли с голоду, — хмыкнул чужак.
И Юля вдруг его вспомнила! Да, эту идею с блокадой предложила на курсах именно она. А этот — он тогда был без этих своих идиотских меховых трусов… То есть не то, что он был вовсе без трусов, а просто на нём тогда была обычная нормальная одежда, не брендовая, конечно, но терпимая. И вот тогда этот Заяц — его так называли пацаны с курса — и выдал в ответ на Юлину идею насмешливое:
— Долго ждать тебе придётся, когда эти твари сдохнут. Разве не читала в учебнике: "Монстрам еда не требуется — они приспособились восстанавливать