Место действия: столичная звездная система HD 32752, созвездие «Орион».
Национальное название: «Южный Урал» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: не определен.
Борт легкого крейсера «2525».
Дата: 30 июля 2215 года.
Гинце остановился, окинув Айка взглядом, от которого тот, казалось, стал ещё краснее. Потом профессор перевёл глаза на Дорохова, и его губы тронула тонкая улыбка — не то довольная, не то насмешливая.
— Господин полковник, — поздоровавшись со мной, начал он, протягивая руку Кузьме Кузьмичу, — рад видеть вас на ногах. Операция, как вижу, прошла наилучшим образом. Мой имплант, — он постучал пальцем по уху, где у него самого под кожей угадывалась такая же штука, — своё дело знает. Скоро почувствуете, как мозги заработают в полную силу. Полное восстановление — вопрос времени.
Дорохов шагнул вперёд, чуть сутулясь, и пожал протянутую ладонь своей огромной рукой. Его стальная половина лица отсвечивала в свете ламп, а голос, всё ещё непривычно чёткий, прозвучал ровно:
— Благодарю вас за это, господин профессор. Чувствую себя человеком, а не машиной. Если и дальше так пойдёт, я вам ещё памятник при жизни поставлю.
— Не стоит, — Гинце махнул рукой, и трость в его пальцах качнулась, как маятник. — Это моя работа, Кузьма Кузьмич. А вот вы, капитан Пападакис, — он повернулся к Айку, прищурившись, — могли бы и порядок на корабле навести. Вчера в трюмах такой бардак видел, что хоть роботов туда запускай. А суп ваш — это вообще отдельная история. Вы уверены, что экипаж не отравите?
Пападакис аж задохнулся от такой наглости. Его кулаки сжались, а лицо побагровело так, что я всерьёз забеспокоился — не лопнет ли у него что-нибудь от злости.
— Да как вы смеете, Гинце! — выпалил он, наступая на профессора. — Это мой корабль, я тут командую! А вы мне не указ, хоть трижды министр! Жратва ему не нравится, видите ли! А вы пробовали в походных условиях из синтетики что-то путное сварить?
— Пробовал, — спокойно ответил Густав Адольфович, глядя на Айка сверху вниз. — И получалось лучше, чем у вашего повара. Может, вам книгу рецептов одолжить?
Я покачал головой, глядя на эту перепалку. Айк и Гинце — как кошка с собакой, уже неделю друг друга цепляют, а мне все время приходилось их разнимать. Но тут профессор вдруг повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнула серьёзность, которой я раньше не замечал.
— Александр Иванович, — сказал он, понизив голос, — мне нужно с вами серьезнейшим образом поговорить. Наедине, конечно. Это важно.
Я кивнул, бросив взгляд на Дорохова и Пападакиса. Айк всё ещё ворчал себе под нос, а Кузьма Кузьмич смотрел на всех нас с лёгким любопытством, как мальчик, только что вступающий в жизнь, но видя, мой взгляд, вмешиваться не стал.
— Ладно, Аякс, остынь, — бросил я капитану. — И действительно, пошли людей или роботов проверить трюмы, раз наш профессор так переживает. А мы с Густавом Адольфовичем поговорим о делах.
Пападакис фыркнул, но подчинился, буркнув что-то про «старого скупердяя». Дорохов молча кивнул и пошёл обратно в кубрик к своим штурмовика, его шаги гулко отдавались в коридоре. А я повернулся к Гинце, махнув рукой в сторону его лаборатории.
— Пойдёмте, господин профессор, — сказал я, стараясь не выдать раздражения. — Посмотрим, что у вас на уме.
Мы двинулись по коридору, и я невольно заметил, как Гинце опирается на трость чуть сильнее, чем обычно. Видно, годы давали о себе знать, хоть он и держался молодцом.
— Трость, Густав Адольфович? — спросил его я. — Что случилось?
— Не обращайте внимания, господин контр-адмирал, — отмахнулся профессор, — просто новый атрибут…
Лаборатория его была недалеко — узкий отсек, заваленный всяким хламом: терминалы, провода, какие-то железки, что мигали огоньками. В углу стоял стол, заваленный голо-чертежами, а на полке — пара прототипов его роботов, маленьких, но с виду зловещих. Я прикрыл за собой дверь, и шипение замка отрезало нас от внешнего мира.
— Ну, выкладывайте, — начал я, скрестив руки на груди и прислонившись к переборке. — Что за разговор такой срочный?
Гинце прошёл к столу, бросив трость на стул, и повернулся ко мне. Его глаза за очками блестели, как у человека, что задумал что-то хитрое.
— Александр Иванович, — начал он, сложив руки за спиной, — нам нужно сделать крюк.
— Не понял? — нахмурился я. — Вы о чём?
— Вернуться в систему «Новая Москва», пока мы недалеко от нее улетели, — пояснил Гинце. — Дело в том, что на столичной планете остались мои люди — костяк коллектива корпорации «Имперские Кибернетические Системы», который мне с помощью одного человека удалось вывезти из системы «Ладога», когда там стало жарко. Это, лучшие умы, Александр Иванович. В дополнение там у нас ещё и прототипы роботов, над которыми мы работали последние годы. Без них всё, что я планировал и создавал, пойдёт прахом.
Я нахмурился, чувствуя, как внутри закипает досада. «Новая Москва» — это же не прогулка по парку. Там сейчас Птолемей Граус со своими архаровцами хозяйничает, а мы и так еле-еле ноги унесли из той мясорубки.
— Вы с ума сошли, Густав Адольфович, — сказал я, шагнув к