В дверь комнаты тихо постучали, а когда она открылась, на пороге стояла Света.
— Вить, что делаешь? — приподняла она бровь, увидев меня, сидевшего на циновке в окружении книг и с патроном на ладони.
— Проводил эксперимент, — пригласил я её кивком зайти внутрь. — Ты что-то хотела?
— Да, — она прошла по комнате и остановилась у открытого окна. — Ты же помнишь, что завтра у тебя регистрация?
— Помню, — ладно, отложу идею по зачарованию патронов и подумаю об этом позже. То, что сестра переживала от меня не укрылось. — Что тебя тревожит, Света?
Ответила она не сразу. Будто размышляла, стоит ли мне говорить или нет.
— Я узнала, что завтра на твоей регистрации будут главы Миходиных и Нарышкиных. Возможно, и не только они, брат. То, что произошло в Екатеринбурге уже на слуху и многие захотят посмотреть на дар князя Потёмкина. И я переживаю, как бы это не добавило нам проблем…
— Понимаю и этот вариант я уже продумал, — сестра от моих слов дёрнулась и резко обернулась. — План отхода с Фёдором мы уже обсудили и утвердили. Как и количество бойцов, которые поедут с нами. Часть из них останется с Любавой и будет охранять поместье.
— Значит, ты тоже думаешь, что на нас могут напасть? — вздохнула она, опустив плечи.
— Этого утверждать я не могу, — поскреб я подбородок, испачкав его в масле от патрон. — Но один раз кто-то попытался это сделать, значит будут и ещё попытки. Пока мы здесь, на своей земле, проще держать оборону. Да, стены и ворота поместья дырявые, — она поджала губы, явно желая возразить, но молчала. — Но на дороге нападение продумать проще. Как и возможность устранения в самом городе. Впрочем, я сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшие дни. Я слишком наследил и на месте желающих нашей смерти немного подождал, пока всё уляжется и упадёт бдительность. Готового к бою врага сложнее уничтожить, чем расслабившегося.
— Когда ты так говоришь, у меня мороз по коже бежит, брат, — покачала она головой. — Будто для тебя всё это… обыденность какая-то.
Тут она права. Я последние лет четыреста только и жил войной. С тварями, демонами, различной нечистью или людьми, продавшихся тёмным силам. Я убивал много. Убивал часто. И слишком привык к смерти, отдавая всего себя на службе Ордену Паладинов и человечеству.
Для меня вся эта возня с наёмниками, из которой сделали какие-то мифические байки — и речь не только про подруг Светы, но и бойцов поместья — лишь жалкая потасовка пьяных матросов в трактире. Да и враги рода Потёмкиных воспринимались не всемирной угрозой, а банальной преградой на пути к спокойствию. Простое столкновение интересов и ничего более. В масштабах целой Многомерной Вселенной уж точно. А потому переживания Светы мне были понятны, но она слишком возводит их в абсолют. Слишком она юна. Слишком много не знает и не видела.
Но это лишь мысли старого капеллана, а вот юной деве, переживающий за свой род, нужно сказать совсем иное:
— Послушай, Света, — подошёл я к ней и приподнял двумя пальцами подбородок, поймав взгляд. — Я понимаю твои переживания и принимаю их, но они съедят тебя изнутри. Опасность, сестра, это реальный факт, но страх — только твой выбор. Ты боишься всё потерять и это нормально, но не позволяй страху полностью овладеть тобой. Запомни раз и навсегда, пока я здесь, пока я рядом, вы с Любавой в безопасности. Никто, будь-то даже Архимаг, не навредит вам.
— Слишком высоко ты замахнулся, Потёмкин, — ухмыльнулась сестра, немного приободрившись. — Целого Архимага готов одолеть!
И одолею, если он заявиться сюда. Вот только тогда Август Соларис уйдёт из этого мира. С боевым кличем на устах и разорванной в клочья душой, потому что мне придётся выложиться на полную. И это в том случае, если не покажется Скверна, которой только дай повод.
— Даже Архимаги смертны, сестра, поверь мне, — улыбнулся я ей.
Она приподняла брови в удивлении, поняв, что это не шутка.
— Кгхм… Спасибо тебе, Вить… Ты меня успокоил…
— Вот и хорошо, — коротко кивнул я. — Вот и славно. А теперь иди, мне ещё нужно помедитировать перед сном.
Двинувшись на выход из комнаты, Света почти дошла до двери, но замерла и обернулась ко мне с улыбкой.
— Слушай, брат, всё хотела спросить… А как тебе мои подруги?
— Обычные благородные девы, — пожал я плечами, поднимая книги с пола и ставя их на полку. — Кутузова слишком фривольно одевается, отец её явно разбаловал. Юсупова спокойна и рассудительна. К чему твой вопрос?
— Ну… Никто из них тебе не приглянулся? — улыбка её стала более лукавой, а в глазах появился азарт.
— Единственное, что мне приглянулось за эти дни — это полуторник в лавке Долгоруковых, сестра. А судя по тому, что ты решила завести разговор о делах сердечных, ты уже просмотрела все отчёты и освободилась?
— Какой же ты иногда… невыносимый, Витя! — насмешливо фыркнула она и ушла, захлопнув за собой дверь.
То же мне, свахой заделалась, ещё молоко матери на губах не обсохло, а уже учит старого капеллана на женщин смотреть. Да и было бы на что там смотреть, по существу. Слишком Кутузова и Юсупова молоды для меня. Вот подрастут лет на пятнадцать, округлятся где надо и ветер из башки исчезнет, вот тогда и посмотрим. А пока, лучше о кузне думать, да о зачарованиях снарядов. Слишком уж дельную мысль подкинул Есенеев, нельзя её отпускать. Не только, как возможность усиления для армии, но и возможного потока золотых монет.
Так, минутку…
Внезапное озарение, граничащее с бредом и безумием, промелькнуло в потоке мыслей, в попытке осуществить задуманное.
Я осторожно посмотрел внутрь себя и впервые всё время обратил внимание на Скверну внутри себя немного иначе. То, что от этой заразы нужно избавиться — неоспоримый факт. Но, кажется, вместе с ним, меня наконец посетило то самое смирение, которое я всегда проповедовал для молодых братьев. Обычно с помощью хорошей затрещины, но так лучше доходило. Проверено неоднократно.
Прямо сейчас я вспомнил одно из главных проклятий Скверны. В отличии от Света, который нужно было удерживать сложными магическими структурами, Скверна… Как тут правильно сказать-то… Ну, она по структуре напоминала то ли кислоту,