— Разумеется, Светлана Константиновна! — кивнул жиртрест и расплылся в широкой улыбке. — Как касательно вашей выплаты родам Миходиных и Нарышкиных, так и решение по вопросу о нарушении шестой поправки свода правил Егерей!
Вытащив из общей кучи одну папку и запечатанный конверт, он смахнул с них крошки, отчего я скривился, и протянул… сестре. Хотел сначала мне, но улыбка его стала шире на этом моменте и отдал он их Свете.
По тонкому льду ходит. Да, я не знаю всех традиций и законов этого мира, но в моём мире за такое его бы уже наказали.
Света на это никак не отреагировала, видать банально привыкла и ещё не перестроилась, а потому я сделал иначе. Оставил ей документ с выплатой, раз она занимается финансовым вопросом, а сам забрал конверт и достал бумаги по нарушению. Это не понравилось штабной крысе, но улыбка его не потускнела. Отдаю ему должное, он не вскрыл и не достал содержимое, а значит какая-то совесть у него есть. Либо страх за свою задницу, что более вероятно.
Как мне объяснила сестра, именно этот человек, а точнее его начальник, курировал наш род. Отвечал за нас по приказу императора и держал руку на пульсе, пока Виктор не войдёт в возраст совершеннолетия. Вот только самому куратору на нас было плевать, поэтому он и поручил всё своему третьему заместителю.
— Прошу вас, присаживайтесь и ознакамливайтесь, — учтиво указал он толстой ладонью с пальцами сосисками на диван. — Возможно, вы желаете чай? Кофе?
— Мы постоим, — сухо произнёс я. — И обойдёмся без напитков.
Поджав губы, чиновник обжёг меня презрительным взглядом и уселся за свой стол, а кресло под ним нещадно затрещало.
Что в сущности за собой нёс документ в моих руках? Банальное решение и последнее предупреждение. Как я и сказал ранее, если род не способен позаботиться о своих землях, то найдётся тот, кто это сделает. По этим бумагам ясно, что Потёмкины выработали свой лимит. Всё, дальше падать некуда, но есть нюанс в виде одной гербовой бумаги, отличающейся от всех остальных. Красный пергамент с золотистыми вензелями сразу привлёк моё внимание, как и аккуратная подпись, явно сделанная женской рукой:
«Правом данным мне, как Императрице Российской, я снимаю с рода Потёмкиных нарушение, задокументированное…»
Там было ещё несколько слов, несущих пространный смысл, вместе с подписью, но суть ясна. Похоже, ошибся я в своих суждениях о родственных связях в этом мире. Троюродная тётка помогла, мелко, конечно, но помогла.
Если говорить проще, то императрица Екатерина дала нам ещё одну попытку. Не позволила пустить род «под нож» и разделить земли, за что, как минимум, достойна благодарности, а как максимум — моих вопросов.
Что же касательно иных документов, где чёрным по белому глава рода Миходиных предъявлял нашему роду кучу всякого бреда, я понял одну вещь — половина тут сфабрикована. И, чтобы в этом убедиться, я посмотрел на чиновника холодным взглядом и сухо произнёс:
— Я хочу ознакомиться со списком погибших в деревне Хорошево, что принадлежит графскому роду Миходиных.
Брови толстяка приподнялись, а Света недоуменно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
— К чему это, ваша светлость? — начал выкручиваться этот шар, что-то задумав. — Все документы уже готовы, проверены и отосланы.
— Ты, кажется, меня не услышал, чиновник, — жёстко захлопнул я папку, а порыв воздуха сдул с его стола бумажные листы. — Это не просьба, а требование, как право стороны, которой предъявили обвинения.
Толстяк заскрипел зубами и зарылся в свой стол, после чего нашёл искомое — заляпанный пятнами лист бумаги — и протянул мне.
— Вот, прошу, Виктор Константинович!
Я не скрывал своего отношения к этому человеку и поморщился, чем вызвал у него очередной приступ злобы. Он покраснел, как переспелый томат.
— Брат, что ты…
— Потом, Светлана Константиновна, — невозмутимо перебил я её, дабы эта крыса штабная нас не слушала. — Всё потом.
Сестра кивнула, а я вчитался в лист по пострадавшим в деревне, из-за которой началась вся эта канитель.
— Хорошо, — мой короткий кивок будто бы расслабил чиновника, но вот следующие слова заставили побледнеть: — Род Потёмкиных оставит это у себя. Также, я, как глава рода, требую предоставить мне все записи и задокументированные доказательства касательно прорвавшихся тварей. Их вид, количество, предрасположенность к магическим аспектам. Мне нужно абсолютно всё.
— З-зачем? — чиновник быстро расслабил висящую на своей шее удавку в виде ткани, свисающей на груди.
— Дворянский кодекс Империи, предписание второе, раздел двадцать семь, — спасибо тебе, Любава. За тырнет и помощь. Без этого я бы не подготовился. — Княжеский род Потёмкиных имеет полное право на собственное расследование инцидента. Под этим я подразумеваю допрос всех причастных и пострадавших лиц, осмотр тел убитых, а также тварей и самого места нападения.
Сестра от моих слов распахнула рот и была поражена, а чиновник тяжело задышал и как-то посерел.
— Э-это невозможно, ваша светлость… — начал он лепетать.
— Неужели? — давящим взглядом посмотрел я на этого червя, который решил закопать род Потёмкиных вместе с его врагами. И это… Меня злило. Очень злило. Мои глаза вспыхнули Светом, а голос звучал так, словно я собираюсь судить этого человека, как делал сотни раз: — Это не просьба, чиновник. Либо ты предоставишь нам всю информацию, либо род Потёмкиных пошлёт ответный документ твоему начальству в столицу. И поверь мне, Захар… Романович, — толстяк вдавился в кресло и смотрел на меня, как на чудовище, ощущая направленную на него, давящую ауру Света. — На этом я не остановлюсь. В твоих же интересах, чтобы завтра эти документы были в моём поместье. Я понятно изъясняюсь?
— Э-это н-нападение на служащего с применением магии! Я-я буду жаловаться! Я-я вызову охрану! — завизжал он, а Света взяла меня за ладонь и сжала, умоляюще смотря в глаза.
Я отпустил силу Света, взмокший чиновник учащённо задышал и начал протирать лоб сальным платком.
— И это твоё право, — кивнул я, никак не отреагировав на его слова. — Но тогда я буду требовать проверки имперских магов-ментатов, имея на это все права княжеского рода. Думаю, им понравится то, что они увидят в твоей голове. Ну так что, чиновник? Будешь звать охрану и жаловаться?
Разумеется, никакого нападения не было. И вообще это недопонимание и Виктор Константинович оказался очень хорошим человеком. Примерно таков