– Доброе утро. – Небольшого роста, толстый Вадим Афанасьевич Белов пожал руку Максимову. – Как успехи, Алексей Германович? Как ночь спал?
– Благодарю. Не жалуюсь.
– А меня опять подагра мучила, будь она неладна, – вздохнул его собеседник, набравший за последние полгода еще несколько лишних килограммов. – Уже и на диете сижу. Ты заметил, что я похудел, да? – Белов оттопырил купленный на размер больше пиджак. – И лекарства эти пропил. Целый курс, как рекомендовали. Ничего не помогает. И таблетки дорогие дочка из Венгрии прислала. Надо было и к врачу там сходить. У нас все равно никто не поможет. Одно название только, а не доктора. Согласен со мной? – Афанасьич страдальческим взглядом посмотрел на Алексея Германовича.
Тот не стал комментировать услышанное, продолжая молча, выжидающе смотреть на Белова. Чем еще порадует с утра? Ведь прекрасно знает, что до подагры и уж тем более до плохого сна ему нет абсолютно никакого дела. Все это не более чем вступительное слово, настраивающее собеседника на волну сочувствия и понимания. Какая же основная тема на повестке дня?
– Промучился, в общем, полночи, – продолжал тем временем Белов. – А потом Сергей Никитич позвонил, так вообще весь сон перебился.
«Ну, вот и пришли». – Максимов непроизвольно нахмурил брови.
– Ему пришло указание с самого верха. – Вадим Афанасьевич торопливо ткнул толстым красным пальцем в потолок. – Отправить кого-то из нашего отдела в командировку.
– А куда?
– Да здесь недалеко, возле Новосибирска. Сейчас пришло письмо из министерства. Подробности еще не читал, но там торопят. Дело государственной важности.
– Ну, так и поезжай сам, Афанасьич. Дело-то, видать, серьезное. Отметишься перед начальством.
– Да я бы с радостью. – На лице Белова появилось выражение вселенской скорби. – Но не могу же я отдел оставить. На кого? Встанет все тут без меня. Они же как дети. Ну, что я тебе, что ли, объяснять должен? – Толстяк довольно сносно изобразил рассерженно-деловой вид, подчеркивающий серьезность его последних слов.
Почему-то сразу вспомнился старый мультик про ежика в тумане, где медвежонок рассказывал своему колючему спутнику о том, что некому будет, кроме него, звезды считать. Голос даже чем-то похож.
– И кого ты предлагаешь?
– Тебя. И Тихомирова.
– Только нас двоих рассматривал? – усмехнулся Алексей Германович.
– Нет, конечно! Еще Сергей Юрьевич. Но я ему еще не говорил. И, честно сказать, думаю, что не буду говорить. Он откажется. У него официальная причина есть.
– А Тихомиров что сказал?
– Ничего пока. Я тебя первого нашел.
– Я подумаю, – сухо ответил Максимов. – А есть детали этой самой командировки?
И вот теперь его отвлек от работы неожиданный и резкий звук местного телефона, всегда раздражавший его своей настойчивостью и не предвещающий, как правило, ничего хорошего. Телефон, проведенный сюда для решения рабочих моментов, обязывал его отвлекаться от своих дел, объем которых не уменьшался, и решать по долгу службы чужие проблемы.
– Максимов! – ответил он трубке стационарного аппарата.
– Алексей Германович! – запыхтел на том конце провода Белов. – Посмотри почту! Мне шефу скоро докладывать. Ему человек нужен.
– Хорошо. Гляну.
И вот теперь профессор перечитывал это письмо второй раз подряд. Выпытанные подробности его, мягко говоря, не вдохновляли. Одно радовало: далеко уезжать не придется. Но вот все остальное внушало какие-то тревожные чувства.
Во-первых, сам срок этой поездки. Максимальный срок командировки, оговоренный еще Минфином СССР и не превышающий сорок дней, в отдельных случаях, установленных Правительством РФ, может запросто быть продлен на неопределенный. И, с учетом команды сверху, такой вариант развития событий виделся Максимову вполне реальным. Глубоко в душе он не терял надежды на то, что Тихомиров все-таки согласится. И тешил себя этой надеждой до самого последнего момента. До того, как открыл это письмо. Но надеждам его не суждено было сбыться.
Да и зачем он там нужен? По словам того же Белова, там собирается целая научная группа из разных городов. Будет представители из ФИАНа. Что ему там делать?
Алексей Германович вздохнул. Надо признаться самому себе, что он просто не хочет покидать дорогой его сердцу кабинет, в котором он провел столько лет научных поисков и периодов научного затишья. Он привык к его обстановке, ставшей неотъемлемой частью его жизни. С возрастом все сложнее что-то менять. Перестаешь искать новые и неизведанные ощущения. Особенно когда на поиск этих самых ощущений так сложно найти лишние деньги. И останется довольствоваться пусть и скромным, но привычным ритмом и обстановкой, стараясь находить в этом то, что тебя радует.
Да. Он привык к этой обстановке. К этой неизменной постсоветской атмосфере с незначительным налетом современности. К старенькому компьютеру с большим квадратным монитором. К куче разноцветных папок, перевязанных потерявшими былую белизну тесемками. К распечаткам и графикам, заполнявшим все свободное пространство стен и рабочего стола. К новому, купленному на свои деньги электрическому чайнику. Даже к выкрашенным белой масляной краской деревянным рамам окон, из которых с приходом холодного времени года начало беспощадно задувать.
А Белов как всегда, в своем репертуаре. Прикрыл свою шею, в кратчайшие сроки выполнил поручение Сергея Никитича. Предоставил специалиста, требуемого сверху. И, по большому счету, все остались довольны. И Белов, и Никитич, и Тихомиров, которому Вадим Афанасьевич, скорее всего, вообще ничего не стал говорить.
Все, кроме него.
Максимов вздохнул. Кобальт и магнитную проницаемость придется отложить на время. Но он не будет вступать в дискуссии и устраивать скандалы. Пусть его добротой и безотказностью пользуются другие, он пропустит все эти подковерные интриги мимо ушей. В конце концов, он просто делает свое дело и совесть его чиста.
Часть 1
Глава 1
18 сентября 2016 года по летоисчислению Земли. 17 часов 41 минута по времени Новосибирска. Второй Мир. Шесть километров от точки Портала.
На обзорное стекло с тихим шлепком из-за постоянно влажного брюшка сел Комар. Димка испуганно дернулся в сторону, махнув перед собой свободной правой рукой. Со второго раза все-таки удалось попасть по назойливой твари. Удар получился довольно увесистый, насекомое отбросило в сторону. Но назойливый Комар, кувырнувшись в воздухе один раз, моментально восстановил координацию и, заработав шестью длинными крыльями, умостился в метре от Димки на голом стволе какого-то высоченного растения.
Парень поежился. Он терпеть не мог всю эту тараканоподобную фауну. Не боялся, страха не было, но его заменяло стойкое чувство отвращения ко всему подобному. Как-то на третьем десятке это ощущение окончательно укрепилось в его разуме. И как он раньше, в начальных классах, ловил всех этих стрекоз, бабочек, жуков и медведок! Коллекционировал их, накалывая на булавки в