Я говорю еще много чего. Паника здорово развязывает язык. Но только отклика не получаю.
— Ты ехал за мной. Почему? — сдаваться и замолкать я не собираюсь. — Объясни, зачем ты меня искал?
— Это ты меня искала, — обезоруживает единственной фразой.
— Бред, — фыркаю.
— Искала нас, — ровно уточняет он. — Теперь понятнее?
— Нет, ничего подобного, я никого не искала, — от такого поворота мои зубы начинают постукивать снова, похлеще чем пару минут назад, когда я находилась под проливным дождем. — Куда мы едем? К твоим друзьям? Сколько вас там?
Водитель ограничивается ухмылкой, а после заговорщически подмигивает мне в зеркале заднего вида.
Отлично. Теперь я понимаю, что ситуация всегда может стать хуже. Гораздо хуже, черт раздери.
— Давай договоримся по-хорошему, — предлагаю. — Ты тормозишь прямо тут, я выхожу, и мы больше никогда не встречаемся снова. Никогда. Слышишь? Ну а я не стану говорить полицейским, что ты маньяк. Знаешь, мой отец под следствием, за мной сейчас тоже приглядывают. Проблемы никому не нужны. Даже напрочь отбитым парням вроде тебя. Поэтому нам лучше разойтись в разные стороны. Я важный свидетель по делу и…
— Ты — никто, — спокойно обрывает водитель.
А потом перечисляет имена всех, кто имеет отношение к делу моего отца. Следователи, прокуроры, судьи. Процесс прошел в рекордно быстрые сроки, хотя состав постоянно изменялся. Водитель называет каждого, кто поспособствовал заключению моего отца в тюрьму. Ровно, без эмоций, абсолютно безразличным тоном.
Легкий холодок под ребрами превращается в жгучий холод.
Как это возможно? Откуда он настолько хорошо все знает?
— Ты хотела попасть в клетку, — его хриплый голос оголяет мои нервы. — Радуйся. Твоя мечта сбылась.
— Ты совсем чокнутый? — остервенело дергаю ручку, пытаюсь открыть дверцу на ходу, начинаю кулаком барабанить по стеклу. — Эй, помогите! Помогите!
Идиотский поступок. Вряд ли это поможет. Но ничего лучшего на ум не приходит. Есть вариант вцепиться водителю в глаза, однако идет дождь, скорость езды зашкаливает. Я не хочу погибать в автокатастрофе. Вообще нигде не хочу погибать. И ни в какую там клетку не пойду. Может, он разозлится, что я порчу ему машину и сам притормозит? Через пару секунд становится ясно: нет, номер не прокатит. Мужчине наплевать.
— Ты же подала заявку в университет, — насмешливо произносит он. — Забыла?
— Да что ты такое…
Замираю и перестаю барабанить по стеклу.
Клетка. Университет.
Требуется время, чтобы дошла вся суть.
Проклятье, а я и забыла про ту заявку.
В день ареста моего отца ректор четко намекнул: мне пора подыскать другой университет. Учеба была оплачена заранее, моя успеваемость никогда не страдала. Отчисление казалось нереальным. За что? На каком основании?
Через неделю меня вышвырнули прочь без объяснений.
Я подавалась в разные учебные заведения, самонадеянно начала от самых известных и элитных, а после прошлась по низам. Везде получила отказ. Создавалось впечатление, будто моя фамилия оказалась в черном списке. И пожалуй, это было недалеко от истины. Отец перешел дорогу мэру, бросил вызов тому, кто никого и никогда не прощал. Расплата последовала незамедлительно. Нас окружили по всем фронтам, загнали в угол.
Конечно, я отправляла свои документы и в другие города, не ограничивала поиск столичными университетами и академиями. Но результат оставался прежним. Меня отказывались принимать даже там, где набирали всех подряд.
— Ты про учебу, — медленно говорю я. — Да?
— Ну если попросишь, могу организовать тебе обычную клетку, — саркастически протягивает водитель. — Хотя нет, обычная вряд ли подойдет. Ты ее разнесешь.
Я подавляю нервный смешок.
«Клетка». Именно так студенты называют самый привилегированный университет нашей страны. Разумеется, существует красивое официальное название — Государственный университет имени Белоцерковского, но практически все используют гораздо более простое и понятное обозначение.
Почему именно «Клетка»? Университет закрытый. Туда нельзя попасть без особого пропуска, там серьезная охрана и система безопасности. Находится он в районе, который очень далек от крупных городов, расположен практически посреди леса. В сети нельзя найти никаких фотографий или видео этого места, если что-то и попадается случайно, то это быстро отслеживают и удаляют. Любые подробности про данное учебное заведение засекречены. Среди студентов дети влиятельных людей, но, говорят, простых смертных тоже принимают, только отбор жесткий, нужно продемонстрировать выдающиеся интеллектуальные способности. В общем, дорога открыта лишь для богачей и гениев, остальным можно забыть и расслабиться.
Я отправила заявку через их сайт пару недель назад, на успех не рассчитывала, понимая, что рекордами не блистаю, а статус в обществе потерян вместе с арестом имущества. Я даже не была уверена, что моя информация принята на рассмотрение. Сайт выглядел странно. Черная страница, практически пустая: без названий факультетов, без имен преподавателей, без статей. Там указан лишь адрес электронной почты, куда следует отправлять документы, при этом никакого списка требуемых бумаг нет, поэтому я приложила к своему письму стандартный набор. Подтверждения не получила, но и отказ не пришел.
— Так ты из «Клетки»? — спрашиваю. — Преподаешь там?
Хм, а вдруг это тест? Часть проверки? Может, у них принято устраивать студентам подобные обстоятельства и наблюдать за реакцией?
Бредово звучит. Но кто знает?
— Демид, — представляется водитель. — Демид Леднов.
Мое горло перехватывает колючая проволока.
Леднов — фамилия того человека, который засадил моего отца в тюрьму. Леднов — это наш мэр. И да, у него есть сын по имени Демид. Абсолютно отбитый мажор, о котором в городе ходят жуткие легенды. Парень без тормозов.
3
Апартаменты в элитном жилом комплексе. Кого этим удивишь? Новомодное здание в центре столицы. Идеальное сочетание стали и стекла. Квартиру здесь мечтали бы заполучить многие, но мало кто готов оплатить итоговый счет.
Я не слишком впечатляюсь, когда мы сюда подъезжаем. Примерно такого и ожидала. Однако подземная парковка производит сильное впечатление. Размах серьезный. Я думала, понтами меня не удивить, но ошиблась.
Отдельный блок. Личный. Здесь припарковано тридцать автомобилей. Точнее двадцать девять, на тридцатом мы подъезжаем. Разные марки, разные цвета. Объединяет их то, что все принадлежат Леднову, а еще то, что каждая из этих моделей стоит как дом, если не больше.
— Забавно, — протягиваю. — На каждый день месяца у тебя новая тачка?
— Вроде того, — он открывает дверцу и помогает мне выбраться из машины.
— А если выпадает тридцать первый день, ты пользуешься метро? Неужели для вас не проложили отдельную ветку?
— Пойдем.
Мы проходим вперед, мимо ряда безумно дорогих автомобилей, прямо к хромированному лифту.
— Черт, ты издеваешься, — выдаю я, заметив навороченный мотоцикл. — Вот тридцать первый, да?
— А ты догадливая, — бросает Леднов и в этом нет ни тени комплимента.
Глаза у него холодные. Серо-стальные.