— Та вяленая штуковина?
— Она самая.
— Класс! А какие здесь еще животные водятся?
— Ослы. Они хоть и дикие, но прекрасно поддаются дрессировке. Буйволы есть. Суслики. Птички там всякие, жучки-паучки. Тушканчики. Да, и с ними вы уже знакомы.
— А скотина у вас есть?
— А то! Как я уже говорил, ослы есть. А еще мы разводим свиней.
Луцык пожалел, что рядом нет Кабана. А то он пошутил бы примерно так: «Слышь, Кабан, они тут вашего брата разводят. Будь осторожней, следи за бумажником».
Скоро они остановились у высокой башенки с крестом на вершине.
— А это церковь, — поморщившись, проинформировал глава коммуны.
— Зайдем? — вызвался Луцык.
— Как-нибудь в другой раз и без меня.
— Не одобряешь, Сергей Леонович?
— Религия — опиум для народа. Была б моя воля, сравнял бы с землей этот поповский домик, но народу нравится. Сперва в церковь только женщины ходили, но в последнее время и мужики подтянулись. Отец Иоанн доволен, как слон. Исповедует, причащает, венчает… Моя благоверная тоже вот поддалась массовому психозу, заставила всех детей покрестить. С тремя проблем не возникло, а Ленвладу поп так и не покрестил. Говорит, нет в святцах такого имени, предлагал крестить ее именем Елена. А я против! Для меня это принципиальный вопрос.
— А я думал, коммунисты в Бога не верят…
— Настоящий коммунист в Маяковке только один. Я. Остальные так… — печально вздохнул Лаптев. — Людям главное, чтобы порядок и надежда на завтрашний день были, на остальное им плевать. Я когда-то пытался вести агитацию, но ничего не получилось. В институте у меня по научному коммунизму стояла оценка «отлично», но это было давно. Я уж все позабыл, да и язык у меня плохо подвешен. Вот в институте у нас был комсорг Сидоренко, оратор похлеще Цицерона. Его бы сейчас сюда! Полгода, год — и весь бы Карфаген сидел под красным знаменем.
— А отец Иоанн, он что, прямо натуральный священник? Семинарию закончил и все дела…
— Поп Ванька-то? Нет. Он же и в самом деле брат мой, по крови. А у нас в семье все неверующие были. Ивашка здесь к религии приобщился. До этого квасил, как не в себя, и по бабам был ходок. А на Карфагене ему во сне явилась Матронушка, повелела строить церковь и служить во имя Бога.
— Пути Гоcподни неисповедимы, — заключила Джей.
Лаптев подозрительно глянул на нее:
— Ты что, тоже из этих?
— Из каких?
— Из верующих, — произнеся это, председатель картинно закатил глаза и сложил руки в молитве.
— Я верю в то, что армейцы Москвы — лучший клуб страны! — гордо сказала Джей.
— А я за «Спартак» болел…
— Все мы не без греха.
Вдалеке послышался гул мотора.
— Тачки, я так понимаю, у вас тоже оттуда? — Луцык указал пальцем на небо.
— Оттуда.
— И сколько их у вас?
— Уазик и грузовик.
— Тот самый, на котором мы приехали?
— Угу.
— А горючку где берете?
— У дарьянцев покупаем. Они наловчились биодизельное топливо гнать.
— Интересно, из чего?
— Основным сырьем служат грибы. Тут их полно. Да ты, наверное, их видел.
— Такие здоровенные дождевики?
— Угу.
— А запчасти, ремонт?
— У нас отличный техник. Зовут его…
— Паша? — хихикнула Джей.
— Миша. Вернее Майкл. Золотая голова и руки из нужного места растут. А вот с запчастями сложнее. Какие-то штуки Левша на заказ делает, какие-то Майкл. А что-то в автолавке покупаем…
— Автолавка — это что? — спросил Луцык.
— Огромная фура с товарами. Ею фирмачи владеют. Самые прожженные барыги на Карфагене. У них есть все или почти все. К нам заезжают раз в месяц, мы у них детали покупаем, инструменты, гвозди, шины, а самое главное — патроны.
— Расплачиваетесь тоже самогоном?
— В том числе. А так же продуктами.
Из церкви донесся громкий и пронзительный вопль отца Иоанна:
— Ах ты, блин, крыса, тварь поганая, тяпнула! Уголок Дурова, блин, козлы… Больно-то как, сука!
— Так! Идем отсюда! — решительно сказал Лаптев.
— Мне кажется, отцу Иоанну нужна помощь, — заметила Джей.
— Сам разберется! Эка невидаль, крыса укусила!
— Но…
— Я сказал, пошли!
Когда они отошли от церкви на порядочное расстояние, Луцык подметил:
— А у вас с братцем, видать, натянутые отношения…
— Нормальные у нас отношения. Нормальные! Я — старший, он — младший. Я — умный, а он — дурак.
— Как в сказке…
— Как в жизни! И все, не будем больше об этом.
— Не будет, так не будем. Договорились.
— Вас надо куда-нибудь пристроить, — задумчиво надув щеки, сказал председатель. — Поживете пока у Майкла. У него в доме есть свободная комната. А вы со временем своим жильем обзаведетесь, построиться мы поможем… Кстати, все забываю спросить, вы кто по профессии?
— Луцык — писатель, я — певица, Гюрза, в смысле, Гузель — актриса, Остап — режиссер, — ответила Джей.
— А толстяк?
— Кабан-то? Он курьером работал.
— М-да, — грустно протянул Лаптев. — Не самые востребованные специальности на Карфагене… Придется вам переквалифицироваться. Сегодня подумаю над этим, а завтра решим. Так что не переживайте, без работы не останетесь!
— Мы еще вообще-то музыканты! — вставил Луцык.
— О, а вот это уже интересно! И что, все эти инструменты из кузова — это… вы умеете на них играть?
— Йес, кэп! У нас когда-то была своя рок-группа. Называлась «Изгои».
— В первый раз слышу.
— Неудивительно, «Изгои» — андерграундная команда.
— А что исполняли?
— Панк-рок.
— Слышал такое. Для меня эта музыка шумновата.
— На вкус и цвет все фломастеры разные.
Лаптев сложил руки на груди, постукивая пальцами по предплечьям:
— Музыкальная группа — это хорошо. Сделаем вам в клубе репетиционную комнату, танцы можно устраивать… Я вообще старый меломан. У меня была огромная коллекция пластинок. И на танцплощадку я ходил частенько. В Москве тогда группы все больше под «Битлов» косили, да и вообще западную музыку выдавали. А чуть отъедешь от столицы — и сразу другой репертуар: «Ой, мороз, мороз», «Ямщик не гони лошадей» и все такое. На периферии «Битлов» не любили… И имидж тогда был важен. Длинные волосы, клеши, шмотки фирменные. Вот был у меня приятель Лелик — колоритный чувак. Цветастая рубашка, ремень с огромной бляхой, волосы до задницы и бородища, как у