Лорейн готова была пройти сотню миль пешком, но только ради потрясающего вида с холма или необычайно редкого цветка. С самого детства ее тянуло к природе.
Несмотря на покладистый характер, она доставляла нянькам больше хлопот, чем сестры. В то время как Элизабет и Мария исправно учили этикет и играли на пианино, Лорейн могла обнаружиться в саду на яблоне с упоением изучающей прожилки на листе или яркого жука. В ее непослушных каштановых волосах частенько запутывались травинки, а карманы были полны камешков и сухих листьев. Няня не раз разыскивала ее до темноты по всей округе, чтобы потом отчитать за черные от земли ногти и измазанное платье.
Любимым предметом Лорейн было естествознание. Она заставляла своих учителей подробно рассказывать, где растет подорожник, а где – лотос, что такое чернозем и почему у них в саду нет тех потрясающих цветов, которые она видела на картинках книг. С большим трудом удавалось переключить ее интерес на математику или литературу. Вместо нахождения суммы и разности Лорейн рисовала в тетрадях поразительно точные изображения цветов и трав. А в романах с упоением читала описания природы.
Леди Бриголь поощряла увлечение дочери рисованием. Под этим предлогом Лорейн уговаривала мать заказывать для нее книги по ботанике и географии. В детстве она мечтала объехать весь свет, отыскать и нарисовать самые необычные растения. Но чем старше она становилась, тем сильнее мать старалась внушить ей, что единственным достойным занятием для девушки ее круга было выйти замуж и воспитывать детей, а интерес к травам и цветам навсегда останется лишь приятным увлечением.
Лорд Бриголь, похоже, не поддерживал желание жены выдать дочь замуж. Как ни противилась Лорейн, ей иногда приходилось посещать приемы. Она была довольно мила, неглупа и имела за собой хорошее приданое. Так что после этих визитов к ним непременно наведывался кто-нибудь из соседей с предложением выдать юную Бриголь за своего сына. Однако отец всем отказывал. Он говорил, что ей рано думать о замужестве, хотя многие ее ровесницы уже нянчили детей. Поэтому у Лорейн сложилось впечатление, что отец считает ее негодной для роли жены, и она легко смирилась с этим.
К счастью, отцу не было дела до того, чем занимается дочь в свободное время. Иногда он довольно равнодушно интересовался ее успехами в учении или просил спеть или сыграть для гостей на пианино. Большего от юной леди, по его мнению, не требовалось. Единственным школьным предметом, привлекавшим его внимание, было изучение языков. В прошлом дипломат, лорд Бриголь считал позором, если его дети помимо родного ританского не смогут свободно изъясняться хотя бы на тусском и бранцузском. К счастью, у его дочерей были способности к языкам, они давались девочкам почти без труда.
Отца не волновало, что Лорейн не играла ни с одной из подаренных им кукол, предпочитая уткнуться в учебник по ботанике. Он не знал, что перед вечерним выходом к гостям в изящном платье она прошагала много миль по скалистому берегу, чтобы пробраться незамеченной в бухту и позволить прохладным волнам коснуться ее ног.
А когда до отца стали доходить слухи, что Лорейн видели одну довольно далеко от дома, она завела охотничью собаку – Лиса. Охотиться Лис не умел, а его хозяйка – не любила, но без прогулок пес жалобно выл и скучал, и у Лорейн появился прекрасный повод бродить по окрестностям.
Сейчас они возвращались с одной из таких прогулок. Впереди за очередным холмом уже показались стоящие на разном уровне, и потому похожие на древний замок, постройки имения.
Поместье располагалось за деревней, которая по традиции носила имя лорда – Бриголь. Дом стоял на холме, хотя называть здешние каменистые возвышенности холмами никто бы не стал. Хоть и низкие, но все же это горы. Яркая молодая зелень перемежалась с серыми насыпями, ковром покрывая склоны. Дорога петляла между ними серебристой змеей. За каждым поворотом открывались новые великолепные виды.
Лорейн любовалась родными краями, просыпающимися после зимней спячки, и предвкушала новое, полное цветов и зелени, моря и солнца, рисунков и мечтаний лето.
Оставив верного Лиса на псарне с отцовскими гончими, Лорейн двинулась в дом. Едва ее запылившиеся туфли коснулись начищенного пола в холле, как к ней подлетела мать.
– Лора! Тебя ждет отец!
В отличие от дочери, которая носила свободную блузу и практичную юбку, не отличавшуюся аккуратностью, Ванесса Бриголь всегда выглядела безупречно: платье с узкой юбкой и слегка старомодный корсет подчеркивали стройную фигуру, из высокой прически не выбивалось ни волоска и, уж конечно, туфли всегда блестели. Если бы не поразительное сходство лиц, нельзя было бы предположить, что они мать и дочь.
Взволнованно оглядев Лорейн с головы до ног, леди Бриголь решительно заявила:
– Нет, к нему нельзя в таком виде! Иди скорее переоденься! А потом – в кабинет!
– А что случилось? – растерянно пробормотала Лорейн.
Отец крайне редко приглашал дочерей к себе, и обычно ничего хорошего такая беседа не сулила.
– Не знаю, но если отец просит явиться к нему срочно, значит, на то есть причина! – говорила мать, подталкивая ее под локоть к лестнице на второй этаж.
Лорд Джереми Бриголь не отличался теплотой и внимательностью. Даже с родными он проявлял жесткость, порой граничащую с жестокостью. Всегда твердо зная, как поступить, он не терпел прочих мнений. А добиваясь своего, не гнушался любыми методами.
Но Лорейн с детства казалось, что к ней он относится особенно строго. Перед ним она испытывала трепет, даже страх. Поэтому она ужасно волновалась, подходя к двери его кабинета.
Замерев перед дверью, Лорейн поправила чистое зеленое платье, которое второпях надела, глубоко вдохнула и протянула руку к бронзовой ручке. Но не успела взяться за нее, как дверь распахнулась, и навстречу вышел высокий светловолосый мужчина лет сорока – Эшли Уайт, помощник отца.
– Доброго дня, мисс! – улыбнулся он, придержав перед ней дверь.
В отличие от лорда Бриголя, он всегда бывал мил и приветлив.
– Здравствуйте, – пробормотала Лорейн, слишком поглощенная мыслями о предстоящей беседе.
Проскользнув мимо него, она оказалась в кабинете.
Здесь царил идеальный порядок. Книги выстроились на полках, как солдаты на параде, массивный стол занимал положение строго по центру комнаты, карта мира на стене точно вписана по ширине, кажется, даже дрова в кованой дровнице рядом с камином подобраны четко по размеру. Именно таким Лорейн и помнила кабинет, с прошлого раза здесь ничего не изменилось. И неуютное ощущение страха и собственной ничтожности тоже было точно таким же, как в детстве.
Лорд Джереми Бриголь стоял у письменного стола. Заметив дочь, он лишь коротко кивнул:
– Лорейн.
– Здравствуйте, отец, – опустила она глаза.
С колотящимся сердцем Лорейн ждала, что он скажет. В голове проносились мысли о том, что он узнал о ее недавнем визите в бухту, из-за которого она опоздала на званый обед, или о вчерашнем обмане: она прикинулась больной, чтобы не ехать на ужин к соседке.
Лорд Бриголь взял в руки лежащее сверху толстой книги письмо, но не прочел, а стал говорить, держа его в руке. Лицо отца, точно высеченное из местной скалы, было непроницаемо, как всегда.
– Лорейн, ты скоро выходишь замуж, – твердо сказал он. – За графа Эрдмана-младшего.
Лорейн показалось, что отец вылил на нее ведро холодной воды. От изумления она подняла глаза и уставилась на него.
Она – замуж? Вот так, ни с того ни с сего? А как же знакомство с женихом и прочие обычные церемонии? Этот краткий отцовский приказ и есть ее помолвка?
Огорошенно моргая, Лорейн не решалась произнести ни один из своих вопросов вслух.
– Владения графа Эрдмана расположены в восточной части Тусской империи, – бесстрастно продолжал лорд Бриголь, словно проводя ей урок географии. – В Приморском крае.
Приморский край! Это же другой конец света!
– Добираться туда тебе предстоит пароходом. Я уже договорился с Эшли, чтобы он тебя сопроводил. Выбери себе хорошую горничную, которая также поедет с тобой.
Лорейн не могла вымолвить ни слова. Однако сдвинувший брови лорд Бриголь, видимо, ожидал от нее какого-нибудь