Итак, мы имеем ещё три свидетельства, два из которых принадлежат очевидцам события, но не забываем, что изложены они спустя три с половиной года после самого события. Третье свидетельство также имеет ценность, так как говорит о том, что о данном эпизоде было достаточно широко известно, как минимум, среди офицеров 7-й дивизии крейсеров, не служивших на «Микума» и «Могами». А собственно источники на этом заканчиваются, и мы плавно переходим к тому, как этот эпизод в дальнейшем освещался, то бишь к историографии. Хотя в нормальном историческом исследовании с этого, в общем-то, положено начинать.
ИСТОРИОГРАФИЯ
Нельзя сказать, что данный случай сразу получил широкую известность – героев, как уже говорилось, тогда хватало и без этого. В первом серьёзном исследовании, законченной в 1948 г. и имевшей гриф «Секретно» работе «Сражение при Мидуэе, включая Алеутскую фазу, 3-14 июня 1942. Стратегический и тактический анализ» капитана 1-го ранга Ричарда У. Бэйтса, начальника Отдела исследований и анализа Военно-морского колледжа США, информация о возможном таране Ричарда Флеминга, вызванном им пожаре и потере скорости крейсером (со ссылкой на показания бывшего штурмана «Судзуя» Отокити Сибата) уже имелась, но предварялась она словами «хотя определённо неизвестно, но возможно, что».
Первой открытой работой, где упоминалось о таране, стала опубликованная в том же 1948 г. монография подполковника КМП Роберта Д. Хайнла «Морская пехота при Мидуэе». В работе цитировались слова «адмирала Содзи» об «очень храбром» пилоте, а фотография Флеминга сопровождалась подписью «посмертно награждённый Медалью Почёта за пикирование на своём устаревшем бомбардировщике в кормовую башню вражеского крейсера». Известная фотография горящего покинутого «Микума» была снабжена подписью «Обведённые обломки на кормовой башне, возможно, являются остатками морпеховского SBU2-3, который капитан Флеминг сознательно туда направил после получения смертельных попаданий».
В 1949 г. был опубликован 4-й том монументальной 15-томной «Истории военно-морских операций США во Второй Мировой войне» капитана 1-го ранга (поздней контр-адмирала) резерва и лауреата Пулицеровской премии Самуэля Э. Морисона, посвящённый событиям весны-лета 1942 г. Поскольку касающийся Мидуэя раздел целиком базировался на упомянутой выше работе Ричарда Бэйтса, то таран Флеминга там тоже упоминается. Кроме того, Морисон, как и Роберт Хайнл, также «разглядел» обломки «Виндикейтора» на фотографии «Микума», о чём было сообщено в примечании. Но имелось и очень существенное отличие: в обоих случаях у Морисона было опущено имевшееся в предыдущих работах слово «возможно».
В 1955 г. в США вышел перевод книги японских участников Мидуэйской операции капитана 1-го ранга Мицуо Футида и капитана 2-го ранга Масатакэ Окумия «Мидуэй. Сражение, обрёкшее Японию». Работа вызвала большой интерес, так как стала первым доступным широкой публике «взглядом с той стороны». Не говоря уж том, что предисловия к ней были написаны адмиралами Рэймондом Спрюэнсом и Кондо Нобутакэ. В этой книге история тарана Флеминга обросла дополнительными подробностями: «Он не смог попасть в мостик и разбился о кормовую башню, расплескав огонь поверх воздухозаборников правого машинного отделения. Это вызвало взрыв паров горючего внизу и привело к гибели всей команды машинного отделения.»
Однако по-настоящему широкую известность эта история получила лишь в 1967 г. после публикации бестселлера Уолтера Лорда «Невозможная победа». Эта замечательная и увлекательно написанная популярная книга была интересна ещё и тем, что базировалась как на рассекреченных к тому времени американских и японских документах, так и на многочисленных интервью автора с участниками сражения с обеих сторон (всего им было опрошено 34 японских и 218 американских участников). История тарана Флеминга в этой работе была почти дословно переписана из книги Футида и Окумия. В результате, на многие годы именно эта версия стала мейнстримом. Чем-то таким, о чём говорят «как известно...»
Первым звоночком, говорящим о том, что данная версия начала вызывать серьёзные сомнения, стала вышедшая в 1990 г. и ставшая по мнению многих (включая ветеранов-участников сражения) лучшей из работ по Мидуэю «классического периода», то есть из основанных преимущественно на американских источниках. Это была книга Роберта Крессмана и соавторов «Славная страница нашей истории: Сражение при Мидуэе 4-6 июня 1942». Строго говоря, в этой работе версия о таране Флеминга никак не опровергалась. По одной простой причине – о ней там не упоминалось вообще. А с учётом дотошности данной работы трудно предположить, что это было сделано исключительно из-за забывчивости авторов.
В 2005 г. в изучении Мидуэя начался «период ревизионизма». Строго говоря, он начался пятью годами ранее, со статей в журнале «Naval War College Review», однако именно в 2005 г. была издана знаменитая работа Джона Паршалла и Энтони Талли «Сломанный меч». В этой книге соавторы уже не игнорировали историю с предполагаемым тараном «Микума», а напрямую называли её «мифом» и «фольклором». Справедливости ради, другой «ревизионист», а именно затеявший всю эту дискуссию автор вышедшей в 2007 г. монографии «Мидуэйское расследование» Даллас Айсом, излагал обстоятельства атаки Флеминга в соответствии с классической версией.
Таким образом, в настоящий момент мейнстримом стало если не прямое опровержение данного «мифа» как в популярной книжке издательства «Оспри», «Мидуэй 1942: Поворотная точка на Тихом океане», 2010 г., то, как минимум, стыдливое умалчивание об этой версии. Как, например, было сделано в последней крупной монографии по теме, «Сражение при Мидуэе» Крэга Саймондса, 2011 г.
АРГУМЕНТЫ РЕВИЗИОНИСТОВ
Сразу хочу сказать, что к ревизионизму в исторической науке я отношусь сугубо положительно. Напомню, что латинское «revisio» переводится как «пересмотр», «повторный осмотр». И если постоянно не пересматривать исторические события, привлекая новые источники и методики, то история из науки превратится в застывшую догму. То бишь благополучно сдохнет. Однако есть и другая крайность – ревизионизм ради самого ревизионизма, исключительно ради того, чтобы любыми правдами и неправдами в очередной раз сказать «нэ так всё это было, совсэм нэ так» и замереть в ожидании аплодисментов потрясённой публики.
Итак, в данном случае мы имеем