– Киара теперь единственная Ни-Ар Ассаи? – уточнила я.
«Нет, есть и другие, – отрицательно качнул огромной головой примат. – И они не все такие добрые. Могут прийти на запах золота в сокровищнице Каари».
Я слабо улыбнулась:
– Ничего. Справимся с ними как-нибудь.
Мо'Кир поднялся, возвышаясь надо мной на добрые два с половиной метра:
«Часть нас останется рядом с вашими домами, другая пойдёт в лес, искать следы тех, кто мог схорониться в джунглях, чтобы неожиданно напасть ночью».
– Спасибо, – просто сказала я, глядя, как примат, легко подхватив корзину с угощением, степенно зашагал прочь.
***
Ночь прошла в тревожном ожидании. Люди, сменяя друг друга, дежурили у постелей раненых. Баба Нюра готовила еду и питьё для всех, не жалея своих сил и запасов. Я большую часть времени провела между комнатами мамы, деда и Ларисы – она находилась в критическом состоянии.
Под утро вернулись старики, женщины и дети, все те, кто укрывался в дуплах древних деревьях. Мо'Кир, верный своему слову, отправил нескольких горилл сопровождать их обратно в город.
Квартал снова наполнился детскими голосами, что принесло некоторое облегчение нам, измученным прошедшим сражением. Мы боролись не зря, совершенно точно не зря.
Вишневский созвал совет, чтобы решить, что делать дальше. Восседая на грубо сколоченной скамье во внутреннем дворе, он обвёл взглядом собравшихся:
– Сначала похороним наших погибших товарищей, – твёрдо сказал он. – Они заслужили достойного прощания.
Народ молча кивнул.
– А что с трупами врагов? – спросил Антон, баюкая перевязанную руку.
– Сжечь, – без колебаний ответил Степан Анатольевич. – Всех до единого.
Похороны состоялись на закате. Прощальные речи были короткими, но искренними. Каждый вспомнил что-то доброе о погибших.
– Ярослав всегда останется в моей памяти как человек, который никогда не сдавался, – говорил дедушка, опираясь на наспех сделанный костыль. – Он первым вызвался идти в разведку, когда мы только оказались здесь…
Его голос дрогнул, и старик замолчал, смахивая непрошеную слезу.
– Сергей отдал свою жизнь, защищая другого человека, – сказала Елизавета Эриковна. – Он был настоящим героем. Без пафоса и громких слов. Просто хорошим человеком.
После похорон сложили и разожгли огромный костёр, поглотивший останки убитых врагов и их зверей.
Пламя, коснувшись их тел, на мгновение окрасилось в зловещий зеленоватый цвет, словно и после смерти в них оставалась частица тёмной магии.
Киарой лежала подле моих ног, наблюдая за погребальным костром.
– Что нужно сделать с телом твоей мамы? – я, наконец-то, решилась спросить.
«Её душе надлежит вернуться к источнику магии. Следует извлечь из её сердца кристалл силы и отнести его к священному озеру. Всё остальное предать огню, пепел развеять по ветру.
– Мы сделаем это, – кивнула я. – Как только сможем организовать экспедицию. Ты покажешь дорогу?
«Покажу», – тихо выдохнула Киара.
Лариса, несмотря на тяжёлое ранение, пришла в сознание через день. Мама, Елизавета Эриковна и Геннадий Петрович сбились с ног, ухаживая за ней и другими пострадавшими.
Киара проводила большую часть дня во дворце, в сокровищнице. Я не мешала ей, понимая, что змейке нужно время, чтобы справиться со своей потерей, а ещё золото напитывало её магией – маленькая анаконда становилась сильнее и крупнее.
Алексей, несмотря на усталость и раны, вместе с другими мужчинами занимался восстановлением разрушенных во время сражения укреплений. Силонский клинок душ он оставил в своей комнате, завернув в ткань – после битвы у него возникло странное, необъяснимое отвращение к этому оружию.
– Он словно… насытился, – сказал он мне, когда я спросила о мече. – Я чувствовал, как он вытягивал жизненную силу из тех мертвецов. И не только из них… из меня тоже.
Я понимающе кивнула:
– Может, его стоит вернуть в сокровищницу?
– Пожалуй, – согласился Лёшка. – Пусть остаётся там, пока не понадобится снова. Если понадобится.
Степан Анатольевич организовал патрули по периметру города. Несмотря на победу, никто не хотел рисковать – слишком высокой ценой она (победа) нам досталась.
Мо'Кир и его гориллы, за исключением тех, кого он позвал – они ушли восвояси, оставались рядом, помогая в восстановлении разрушенного. Их невероятная сила оказалась неоценимой при перемещении тяжёлых, каменных глыб и балок.
Изо дня в день я всё чаще задумывалась о том, что же делать дальше? Каари больше нет, и отныне Нгосини полностью принадлежал нам. Сокровищница, оружейная… всё это теперь требовало управления и защиты.
– Необходимо исследовать дворец полностью, – сказала я Киаре, когда та вернулась из своих блужданий по древним залам. – Там могут быть книги или свитки с информацией, способной помочь нам выжить здесь.
«Да, – согласилась змейка. – Мать оставила много тайников. Я чувствую их повсюду в этих стенах».
***
На рассвете четвёртого дня я проснулась от странного беспокойства. Киара, спавшая рядом со мной, тоже зашевелилась.
«Что-то происходит», – прошелестела она.
В то же мгновение в моём сознании возник голос Мо'Кира:
«Маленькая Видика, проснись. К городу приближаются чужаки. Не воины».
Я резко села на кровати, остатки сна слетели, как и не было:
«Сколько их?!»
«Около трёх десятков. Женщины, дети, старики и мужчины. Все гнарки».
Я, нахмурившись, покинула кровать и принялась быстро одеваться.
«Говоришь, не воины? То есть не вооружены?»
«Есть оружие: луки и копья. Но, кажется, они чего-то ищут или от кого-то прячутся, уж больно осторожно перемещаются, держась тени деревьев, на захватчиков не похожи».
Киара соскользнула с кровати следом за мной:
«Может, это торговцы? Или те, кто пострадал от Дорвана?»
«Возможно, – согласилась я. – В любом случае нужно выяснить».
«Что нам делать с ними, маленькая Видика?» – спросил Мо'Кир.
«Пока ничего. Я иду к вам. Поговорю с ними и выясню, зачем пожаловали».
Глава 29
Вместе с собой я позвала Вишневского, за нами увязались дедушка с Алексеем, хотя я считала, что обезьян вполне достаточно в качестве охраны.
Пока шагали к гориллам, завязался разговор:
– Нам нужно решить, как встретить чужаков, – вздохнула я.
– Какую информацию мы имеем о них? – уточнил дядя Стёпа.
– По словам Мо'Кира, гнарков около тридцати, в основном женщины, дети и старики. У них есть луки и копья, но охотничьи, не боевые. Они перемещаются осторожно, прячутся в тени. Чего-то боятся.
Вишневский нахмурился:
– Гнарки? Маленькие то ли землепашцы, то ли скотоводы? – он прищурился, вспоминая описания, которые я давала.
– Да. Судя по всему, они напуганы и ищут убежища.
– Или хотят выведать нашу силу для очередного Дорвана, – мрачно заметил он. – Нужно собрать совет. И подготовить оборону, на всякий случай.
– Я не думаю, что они представляют угрозу, – возразила я. – Женщины и дети… Киара чувствует их эмоции: они испуганы, а не агрессивны.
– После всего,