Я как раз толкнула дверь, выходя наружу.
Картина маслом: баба Нюра, развешивавшая бельё, замерла с прищепкой в руке; две старушки на лавочке перестали перешёптываться и с нешуточным интересом уставились на жаркую сцену; Елизавета Эриковна неодобрительно качала головой, но вмешиваться не спешила. А тётя Клара, брызжа слюной, держала за руку красного как рак сыночка. Сыночка на голову выше её самой.
Катя же стояла перед ней, не зная, куда себя деть: и не сбежишь, поджав хвост, и ответить не смела – явно воспитание у девушки хорошее. У меня тоже хорошее, но не настолько.
– Вы ведь набожная, – громко сказала я, пока скандалистка набирала воздух в грудь для очередного захода, – а слова такие некрасивые из вашего рта выплёскиваются… Так и хочется взять мыло и намылить вам длинный, грязный язык. Или укол поставить. Нейтрализующий яд.
– Что-о?! – поперхнулась возмущением соседка. – Диана! Я была лучшего о тебе мнения! – негодующе задыхаясь, она уставилась на меня, бешено выпучив глаза. Её шея и ключицы натуральным образом пошли алыми пятнами.
Если до этого женщина наслаждалась всеобщим вниманием, когда никто из присутствующих и не подумал заступиться за девушку, то сейчас, стоило мне встать на защиту Катерины, растерялась. Когда-то вздорная соседка пыталась сосватать мне своего Никиту, но я осталась к нему совершенно равнодушна. Меня никогда не привлекали мамкины сынки. Видать, обида внутри тёти Клары всё ж засела.
– Знаете, в жизни ведь всяко бывает, – растягивая слова, я встала перед Катей, чтобы она оказалась у меня за спиной. После демонстративно медленно потянула дедушкин нож из ножен, висевших на ремне, идеальное оружие хищно сверкнуло в лучах утреннего солнца, народ заворожённо следил за каждым моим движением. Я, не спеша, потрогала пальцами острое лезвие и договорила: – Может так статься, именно от Екатерины однажды будут зависеть ваши судьбы. Не думали об этом?
– Ты мне угрожаешь?!
– Ни в коем случае! Просто проверила, насколько лезвие острое, вдруг надо заточить…
– Да ты чокнулась со своими бредовыми снами! Несёшь всякую околесицу! Сумасше… – но договорить она не успела, лишь с шумом захлопнула рот, когда я ловко подкинула нож высоко вверх и непринуждённо его поймала.
– Вы что-то там про меня хотели сказать?
– Пойдём, дорогой, отсюда, – мигом засуетилась она, спеша ретироваться. – Нынче девушки совсем от рук отбились. Хамки, грубиянки… – бормоча под нос не самые ласковые слова в нашу сторону, скандалистка чуть ли не силком потянула Никиту прочь от нас. Парень молчал, понуро опустив голову. Так ни слова и не сказал. Тряпка.
Зрители, поняв, что дальше разборок не будет, поспешили прочь, делая вид, что ничего не видели. Только баба Нюра одобрительно хмыкнула, а Елизавета Эриковна, проходя мимо, негромко сказала: "Молодец, девочка".
– Спасибо, – услышала я тихое. – Круто ты её. И с ножом тоже.
Я повернулась к девушке и дружелюбно улыбнулась.
Катя выглядела уставшей и какой-то потерянной… И тут я сравнила её и себя: у меня рядом мама и дедушка, а она ведь совершенно одна. Никому не нужна. Жалость кольнула сердце. Но я тут же отогнала это чувство – жалеть никого и никогда нельзя, это ведь унизительно по отношению к любому человеку. А вот проявить участие и сочувствие куда как лучше.
– А не хочешь пойти со мной в лес? – вырвалось вдруг.
– В лес? – загорелись её глаза. – А разве можно? Только я, как ты, ножом не умею.
– Мы не вдвоём пойдём. Ребята с нами будут. Поищем нужные растения для будущих луков и стрел.
– Ого! Да-да, я с вами!
– Тогда сходи и переоденься. В куртку, штаны и сапоги повыше щиколоток. Возьми воду, если дома что-то есть. Если нет, подойди к бабе Нюре, она выдаст.
– Я мигом! – и умчалась в дом.
Наша группа из семи человек всё дальше углублялась в джунгли. Впереди шёл дядя Стёпа с ружьём наготове, за ним мама с блокнотом, я и Катя, Алексей и ещё двое мужчин с топорами и верёвками замыкали строй.
– Смотрите! – матушка указала на высокое дерево с гладкой тёмной корой. – Эти волокна… Похоже на бамбук, только гораздо прочнее.
Я подошла ближе. Древесина действительно имела волокнистую структуру, но не прямую, а спиральную. Срезав тонкую ветку, попробовала согнуть – отпружинила, но не сломалась.
– Отлично! – кивнула я. – Для лука самое то!
Чуть в стороне росли тонкие прямые деревца со светлой корой.
– А вот из этих выйдут отличные стрелы, – добавила я, проверяя этот вид древесины на излом. – Лёгкие, прочные… – но договорить не успела.
– Тихо! – вдруг скомандовал дядя Стёпа. Мы замерли. Я и Катя удивлённо оглянулись.
Хотя природа вокруг казалась мирной, едва уловимый хруст слева заставил всех насторожиться. Не успела я испугаться, как ближайшие кусты с громким треском раздвинулись. И из них прямо на дядю Стёпу с рыком вылетел огромный кабан – раза в два крупнее земного секача. Его тело, покрытое жёсткой чёрной щетиной, казалось несокрушимым. Глаза зверя горели алой яростью, а мощная туша двигалась с пугающей скоростью! В воздухе повис тяжёлый мускусный запах разъярённого животного. Существо врезалось в Вишневского, сбив того на землю. Степан Анатольевич охнул, но сразу же перекатился в сторону, уходя от разящих клыков.
Кабан дёрнулся в сторону мамы, помчавшейся ко мне, но путь ему преградил Алексей, и вставший с ним рядом Пётр. В руках мужчины сжимали свои топоры.
– Девочки, живо спрячьтесь! – приказал дядя Стёпа, поднимаясь на ноги – его ружьё отлетело в сторону, поэтому он, предпочтя травмату, достал длинный нож. Не давая зверю кинуться на кого-то из нас, Вишневский одним мощным прыжком оказался на спине кабана, пальцами вцепившись в его густую шерсть. Зверь яростно мотнул головой, утробно зарычал, пытаясь одновременно сбросить наездника и прошить его своими изогнутыми клыками, но Степан, упираясь коленями ему в бока, держался крепко. Вояка, недолго думая, с силой вогнал нож в основание шеи монстра. Лезвие с хрустом вошло между позвонками. Кабан издал пронзительный визг, от которого заложило уши, и взбеленился пуще прежнего, с утроенной яростью начав метаться между деревьями.
Алексей и Пётр, не сговариваясь, бросились на помощь. Действуя слаженно, словно годами тренировались вместе, они зашли с боков. Лёша, используя свою невероятную силу, ухватил зверя за задние ноги, а Пётр, перехватив поудобнее топор, рубанул точно по сухожилию, заставив чудовище потерять равновесие.
Антон в два прыжка оказался рядом с ними и подобранной толстой палкой ка-ак врезал по морде визжащего секача. Крепкая древесина не