«Милостивый государь, дело, о котором вы хлопочете, кажется, может разрешиться в вашу пользу. Его высочество сказал, что готов принять вас. С делом не тяните, настроение принца, как и удача, переменчиво.
Ваш друг».
⠀⠀
Волков взволновался сразу, особенно его порадовала фраза «его высочество сказал, что готов принять вас». Казалось бы, простая фраза, но в ней заключалась вся суть письма. «Его высочество сказал, что готов принять вас». Канцлер не написал ему: «Его высочество желает вас видеть», или «Надобно вам скорее быть у двора», или «Курфюрст просит вас явиться незамедлительно». Нет-нет, тут была совсем иная форма приглашения. «Его высочество сказал, что готов принять вас». Это форма значила, что Волков придет к своему сеньору добровольно и по воле своей сможет уйти, как бы ни закончилась беседа с герцогом. Ведь это будет прием, а не вызов строптивого вассала пред очи сеньора.
— Максимилиан!
— Да, генерал! — сразу откликнулся прапорщик, по лицу кавалера видя, что опять им предстоит какое-то дело.
— Всех моих гвардейцев, всех господ из выезда соберите, скажите, что сейчас же едем в Эшбахт, меняем лошадей на свежих и оттуда в Вильбург. Гюнтер, сундуки мои не бери, а сам собирайся. Готовься, дорога будет непростая.
Слуга кивал: как скажете, господин. Он уже привык к неспокойной жизни господина.
— Супруг мой, — запричитала Элеонора Августа, — опять вы в дорогу? Зачем вам Вильбург?
— Родственничек ваш, дорогая моя супруга, согласился меня принять, — отвечал кавалер. — Хочет говорить со мной.
— Родственничек? Какой? — Женщина уже и позабыла, какой ее родственник живет в Вильбурге. — Уж не к герцогу ли вы собрались?
— К нему, — подтвердил Волков, подходя к жене. — Курфюрст хочет говорить со мной, может, простит меня, как вы думаете?
— Ой, не езжайте! — Жена немедленно принялась плакать, откуда только слезы у нее берутся. — Сеньор наш норовом крут, строг весьма, быть вам в кандалах, за ваши-то проделки. Вы же великий ослушник и упрямец своевольный. Таких наш герцог не привечает. Не езжайте, супруг мой. Дома будьте.
— Ничего-ничего. Я Рыцарь Божий, Господь меня в обиду не даст, — отвечал Волков, целуя жену в мокрые щеки. — Поеду, — сказал и пошел.
Проходя мимо Бригитт, взял тайно ее руку, сжал сильно, а она и проговорила тихо:
— То золото, что вы мне перед войной дали, цело, все у меня; если вас герцог схватит, кому то золото отдать, чтобы за вас при дворе хлопотал? Я все устрою. — А у самой тоже слезы в глазах.
«Они, беременные, всегда, что ли, так слезливы?»
Кавалер едва сдержался, чтобы не поцеловать ее, просто покачал головой.
— Нет, не нужно, пусть золото при вас будет. Архитектор дом до Рождества должен достроить — то ваш. На него деньги отложены, в малом сундуке лежат, вот ключ.
Генерал отдал Бригитт ключ, а глупая женщина, вместо того чтобы радоваться, стала рыдать не хуже Элеоноры Августы. Генерал поморщился, он не любил этого. «Дуры, что с них взять».
Господин Фейлинг придерживал стремя, и Волков, стараясь больше не смотреть на Бригитт, сел на коня.
— Роха, пригляди за домом.
— Я с тобой еду, Фолькоф, — отвечал майор весьма фамильярно, подходя к своему коню. — Мало ли, вдруг пригожусь.
— Вечно ты мне перечишь, Скарафаджо, — вздохнул кавалер. — Сказал же: пригляди за домом. Тут ты мне и пригодишься.
Роха ему не ответил, только кивнул, соглашаясь, и протянул крепкую солдатскую руку.
⠀⠀
От Малена до Вильбурга три дня пути, так кавалер за три дня доехал до Вильбурга от Эшбахта. Еще быстрее смог бы, да боялся, что коней загонит. И не смотрел он на то, что к концу третьего дня гвардейцы его и господа из свиты уже в седлах от усталости качались. Ничего, потерпят, его сам герцог ждет, он должен торопиться, не то вдруг сеньор в намерениях переменится.
Перед самыми воротами Вильбурга на них вдруг обрушилась гроза с молниями, и была она такая сильная, так обильна была водой, что по улицам под копытами их коней протекали целые городские реки, вымывая всякую дрянь и сор.
— Чего креститесь?! — кричал Волков на своих людей после того, как вечернюю мглу пробивала молния. — Не бойтесь, гроза — это к новому. — И гнал пугливого своего коня вперед, навстречу грязному потоку.
Когда гроза прекратилась, они нашли ночлег. Остановились в двух трактирах на главной базарной площади. Тут после дождя было безлюдно, чисто и свежо, даже не воняло гнилью, как бывает обычно на всех рынках во всех городах. А вот в трактирах как раз все наоборот: полно людей, вонь и духота, — но это генерала не заботило, главное, ему нужно было выспаться, поесть хоть чего-нибудь, почистить и высушить одежду. И пока Гюнтер занимался его облачением, генерал перекусил и завалился спать, и даже осатанелые от безнаказанности трактирные клопы его почти не заботили, за ночь он всего два раза просыпался и вполне выспался, чтобы утром быть свежим и готовым ко всему.
⠀⠀
Офицер на входе в замок его высочества то ли знал, что герцог ждет Эшбахта, то ли всегда был так вежлив, он говорил с кавалером весьма учтиво, тем не менее пустил в замок вместе с генералом всего четверых людей. Волков взял с собой Максимилиана, Габелькната, фон Тишеля и господина Фейлинга. Фейлинг был в восторге от замка. С самых Бродов он состоял при кавалере в оруженосцах, в общем, заслужил того, чтобы побывать в замке курфюрста.
Они поднялись по роскошной лестнице, там на третьем этаже находилась широкая балюстрада, шедшая по периметру замка вокруг внутреннего двора.
Волков догадался о месте приема: там, у больших дверей, как раз было много свободного места, где за столом находился молодой, но серьезный и строгий по виду человек, а вокруг него собралось не менее трех десятков важных персон. Волков тоже смотрелся важной персоной, мало того, он выделялся среди прочих своим роскошным синим костюмом, сшитым по последней моде Ланна, поверх драгоценного колета с жемчугами он повесил серебряную цепь с изображением герба Ребенрее, подарок герцога за дело в Хоккенхайме. Господа, что были перед дверями приемной, украдкой разглядывали его, кое-кого Волков знал, видел уже, с одним молодцом был знаком еще с Рютте. Знакомым Эшбахт кивал без всяческого заискивания, с достоинством. Господа ему отвечали. Он волновался, думал, что герцог, как и следует поступать недовольному сеньору, заставит его ждать в приемной несколько часов. Тем не менее Волков, как только пришел, отправил господина Фейлинга к молодому серьезному